Виталий Чипиженко - Третья дверь

Строго говоря, Милан приходился ему лишь внучатым племянником, но упорно называл его дедом, тем более что родителей и отца и матери уже не было в живых.

Уютными вечерами вся семья нередко собиралась в гостиной. Мама играла на рояле, затем кто-нибудь читал вслух книгу. Вместе ходили в Венскую оперу, на выставки, плавали пароходом по Дунаю. А посещение придворной кондитерской «Демель» на Кольмаркт с ее прославленными деликатесами – тортом «Захер» или засахаренными лепестками фиалок – всегда было праздником для младших. И вдруг однажды, неожиданно для всех, крышка волшебной шкатулки захлопнулась.

Убийство престолонаследника Франца-Фердинанда в Сараево вызвало шок в Европе, но о грядущей мировой катастрофе, во всяком случае, в семье Милана, всерьез не задумывались. В июле 1914 года по несчастному стечению обстоятельств отец оказался в Сербии, и как человек, далекий от политики, но глубоко порядочный, не рискнул нарушить обязательства перед партнерами и бросить торговые дела. И даже ультиматум, предъявленный Австро-Венгрией Сербии, не слишком его встревожил. А потом… потом было уже слишком поздно. Через неделю, вслед за ультиматумом последовало объявление войны. Отец оказался теперь уже на вражеской территории, был арестован по подозрению в шпионаже и в военной неразберихе расстрелян. А для Милана с семьей он просто пропал без вести. Мать, почернев от горя, тщетно оббивала пороги военного министерства. Ее вначале вежливо, а затем уже бесцеремонно отовсюду гнали. «Поймите же наконец, госпожа – война! Что такое один гражданский, когда гибнут десятки и сотни тысяч солдат» – с раздражением твердили чиновники.

Когда северная часть Сербии была временно оккупирована, Милан и Радован уже воевали, а младший брат болел, мать с сестрой на свой страх и риск отправились в сербскую Суботицу, откуда пришли последние вести от отца.

А дальше, как из ящика Пандоры, посыпались несчастья – одно страшнее другого. Сначала Милану на фронт пришло письмо от матери с подробностями гибели отца, затем сообщение из госпиталя в приграничном венгерском Сегеде о смерти самой матери и сестры от сыпного тифа, которым обе заразились на сербской территории. Еще не оправившись от первых двух ударов, Милан получает третий, не менее жестокий – во Фландрии, в боях на реке Изер, погибает старший брат, Радован.

И хотя еще остается младший, Горан, в душе Милана происходит надлом – разом выгорают все чувства, пропадают желания. Он перестает кланяться пулям, падать на землю при каждом разрыве мины или снаряда. То, что вначале можно было принять за исключительную смелость, превращается в безрассудство. И, несмотря на все – на теле ни царапины. Окружающие смотрят на него с удивлением и суеверным страхом. В рекордно короткий срок Милана представляют к серебряной медали «За храбрость» второй, а затем и первой степени. В условиях затянувшейся войны огромные потери на фронтах вызывали острую нехватку командного состава, в связи с чем требования к кандидатам в офицеры были значительно снижены. Образование и боевые награды дают капралу Милану Костичу право претендовать на младшее офицерское звание. Вот только соответствующие рапорты командира батальона с завидным постоянством отклоняются полковым командиром – высокомерным немецким аристократом. Видеть славянскую фамилию в списках офицерского состава своего полка он решительно не желал.

И все же странному «везению» Милана однажды пришел конец. При очередном плотном артобстреле взорвавшийся рядом снаряд отбросил его вглубь окопа, засыпав мокрой землей. Только на следующее утро, похоронная команда, уже уходя, услышала слабые стоны и вскоре откопала едва живого капрала.

Очнулся Милан через несколько дней, уже в прифронтовом госпитале, вдали от передовой. В Вену вернулся лишь поздней осенью 1915 года после многих месяцев скитаний по госпиталям. В итоге ему спасли от ампутации левую ногу, хотя заметная хромота осталась – долгое время приходилось пользоваться тростью. Движения в левом плече и локте были затруднены, а пальцы левой кисти вообще практически не сгибались. Лоб и правую щеку пересекал грубый рубец, виски стали совсем седыми. Но все это, не шло ни в какое сравнение с жестокими приступами головных болей, ставшими ночным кошмаром.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.