Мишель Зевако: Последняя схватка

Девушка улыбнулась и смело ответила:

— Я и не боюсь… Идите, я не отстану.

И он зашагал вперед, сжимая в руке обагренный кровью клинок. Честно говоря, Вальвер был несколько озадачен тем, что никто не пытался его остановить.

И тут дорогу ему преградил Кончини. Один Кончини. Скрестив руки на груди, маршал мрачно улыбался. Он знал, что ничем не рискует: простодушный влюбленный не посмеет поднять руку на отца своей суженой. Один раз Кончини уже проделал этот трюк. Почему бы, черт возьми, не попробовать еще раз?

Да, Вальвер не стал угрожать фавориту шпагой… Он просто отодвинул его левой рукой. Одно лишь движение, но какое!.. Кончини отлетел в сторону, опрокидывая стулья и скамейки. И тогда, потеряв голову от ярости и стыда, маршал завопил:

— Смерть!.. Смерть ему!..

— Смерть!.. Убить обоих! — завизжала Леонора, бессознательная ненависть которой прорвалась наружу.

— Смерть! Смерть! — подхватили двадцать глоток, и все шпаги вылетели из ножен.

Тут Вальвер содрогнулся от ужаса. Да, он безумно испугался. Не за себя. За нее. Одэ взглянул на Флоранс. Она все поняла. И смело улыбнулась в ответ. Молниеносным движением девушка выхватила спрятанный на груди кинжал, обняла любимого одной рукой, крепко поцеловала и губы и прошептала:

— Живой я им не дамся… Мы умрем вместе!..

Эти слова подхлестнули Одэ. А от поцелуя он просто преобразился, расцвел, зарделся, как маков цвет, и почувствовал себя настоящим Самсоном.

— Зачем умирать? Что ты!.. Я раскидаю этих паршивых собак, душа моя, и мы будем жить!..

Он устремился вперед, нанося удары направо и налево. Его клинок сверкал, как молния. Хлынула кровь, раздались стоны, послышался хрип. Несколько человек упали замертво, как Роспиньяк, в том числе и Эйно.

Но Вальвер натолкнулся на тройной заслон. Юноша разил без промаха, но и сам уже истекал кровью. И пробиться никак не удавалось, и за спиной влюбленных сомкнулось кольцо. Он понял, что все пропало.

И тут его осенило — как иногда бывает, когда человек попадает в безвыходное положение. Он вложил шпагу в руку Флоранс, наклонился и подтащил к себе скамейку. Дубовая лавка была длинной и тяжелой. Подняв ее, как перышко, Вальвер принялся орудовать ею, словно жнец в поле. Спина к спине, Вальвер и Флоранс закружились на месте, и страшная коса описала смертоносный круг.

Все, кто не успел отскочить, полегли, как срезанные колосья. Тогда Вальвер разразился жутким смехом. И стал продвигаться вперед, круша все на своем пути.

Наемники Кончини были отважны, а ярость, ненависть и стыд довели их просто до исступления. Но что они могли поделать с этой страшной дубиной, которая разила их на расстоянии, разбивая клинки, как стекло? Бандитам поневоле пришлось расступиться. Путь к двери был открыт.

Что дальше? Вальвер не терял времени на раздумья. Сначала надо было выбраться из храма, которой превратился в бойню. А там видно будет.

— Выходите, — быстро шепнул он.

Флоранс легко порхнула к дверям, И тут в храм, размахивая шпагой, влетел набычившийся великан. Это был Ландри Кокнар. Услышав рассказ мадам Николь о таинственной записке, он тоже обеспокоился и немедленно направился на улицу Фуражек.

Вбежав в храм и увидев девушку, Ландри резко остановился. С трудом переводя дыхание, он выпалил:

— Живо в карету! Она у входа.

А Флоранс уже занесла клинок… Не узнай она голос Кокнара — и славному Ландри пришел бы конец. Сохраняя поразительное хладнокровие, девушка сунула ему в руку обагренную кровью шпагу Вальвера и промолвила одно только слово:

— Одэ!..

И влетела в карету.

Ландри все понял. И немедленно заверещал, как поросенок под ножом: это был лучший способ дать хозяину понять, что слуга рядом.

На Вальвера снова наседали, и, снова пустив скамью по кругу, он прыгнул к дверям. И чуть не попал в объятия Ландри. Тот мгновенно вернул ему шпагу и, схватив за руку, увлек к выходу, бормоча на бегу:

— К карете, сударь. Взбирайтесь на козлы, а я уж где-нибудь пристроюсь…

Одним прыжком они оказались возле экипажа. Еще прыжок — и Ландри уже сидел верхом на одной из пристяжных. Он поднял руку и обернулся: Вальвер был на козлах. Резко опустив руку, Ландри безжалостно кольнул шпагой шею лошади, а его шпоры яростно вонзились ей в бока.

На козлах сидел кучер. Он спал сном праведника. Одной рукой Вальвер вырвал у него поводья, а другой грубо схватил его за ворот и приказал:

— Прыгай!

Ничего не соображающий кучер увидел перед собой кошмарный лик и услышал оглушительный рев и топот наемников, выбегавших из храма. Бедняга решил, что пришел его смертный час, и немедленно повиновался. Объятый паническим ужасом, он не только прыгнул, но еще и припустил со всех ног.