Поль Феваль - Башня преступления

Панический страх куда-то исчез. Поль понимал, что поступает правильно, и по мере того, как тепло и забота возвращали к жизни это нежное и хрупкое существо, согревалось также сердце молодого человека.

Через несколько минут Суавита тихонько вздохнула, ее веки дрогнули.

Поль, внимательно наблюдавший за ней, заметил, что ее прозрачные щеки слегка порозовели.

Второй теплый кусок покрывала он постелил на кровати, положил на него девочку, прикрыл ее сверху двумя одеялами, вокруг тела подоткнул покрывало и с большой заботой уложил ее голову на подушку. Он не сводил с нее глаз, он смотрел и любовался ею. Он испытывал к ней любовь и нежность, как к собственному ребенку.

Поль был счастлив.

– Я бы отдал все, что угодно, лишь бы узнать, как ее зовут, – прошептал он, уже думая о будущем.

Девочка открыла глаза и посмотрела куда-то в пространство, не замечая ничего вокруг. Губы ее задвигались, но не произнесли ни звука.

Поль, как завороженный, напрасно ждал хоть одного слова. Он долго колебался, пока, наконец, неуверенно спросил:

– Вам лучше?

Суавита вздрогнула, и дикий ужас исказил ее прелестное личико. Губы зашевелились вновь, – можно было подумать, что она хочет крикнуть, позвать на помощь, – но опять не произнесла ни звука.

Смущенный Поль прошептал:

– Прошу вас, не бойтесь!..

Глаза девочки закрылись, и мертвенная бледность снова разлилась по лицу. Однако ее дыхание, до сих пор еле слышное и прерывистое, стало четким и ровным.

Поль прислушивался к ее дыханию, недовольный собственным поведением.

– Ах, я несчастный! Какой же я неловкий, совсем не понимаю, что делать. С ней произошло что-то ужасное, а я, вместо того, чтобы успокоить, еще больше пугаю ее! – прошептал он в смущении.

Потом он замолчал и, не двигаясь, чтобы не производить лишнего шума, неотрывно смотрел на нее. Постепенно Суавита успокоилась. Вскоре слабый румянец вновь появился на ее щечках, она зашевелилась, подняла обе руки ко лбу, словно вдруг вспомнила о чем-то.

Очень медленно Суавита открыла глаза и так же медленно повернула голову в сторону Поля, сердце которого замерло от переполняющего его волнения. На него смотрели темно-синие глаза необычайной глубины. Тусклые зрачки казались холодными и пустыми. Поль едва выдержал этот безумный взгляд.

Вскоре выражение глаз изменилось: если бы не налет безумия, Поль готов был поклясться, что девочка его признала. Из-под длинных ресниц блеснул приветливый и ласковый лучик. Среди множества необъяснимых чувств во взгляде ее мелькнуло удивление, а потом на лице неожиданно появилась легкая тень улыбки.

Ее длинные ресницы закрылись, голова повернулась на подушке, дыхание успокоилось, на разгладившемся лбу выступила испарина. Ребенок заснул, повернувшись лицом к Полю, сторицей отблагодарив его за спасение своим лучистым взглядом.

Ночь тем временем подходила к концу. Когда Поль в первый раз вспомнил про время, на колокольне Сен-Шапель пробило пять часов. Судя по звукам с улицы, Париж просыпался.

Поль открыл окно и проветрил комнату. В небольшом помещении стоял резкий запах сгоревшей ткани. Внезапно вспыхнувшее пламя подожгло ночную рубашку, которую Поль положил сушиться поближе к огню. Случись такое день назад, он бы очень расстроился, но ночные происшествия сильно повлияли на душевное состояние молодого человека. За эту ночь он возмужал, он неожиданно повзрослел.

Поль присел на корточки перед кроватью и не двигаясь смотрел на ребенка.

Он даже не стал переодеваться. По правде говоря, за все это время он ни разу не вспомнил о себе. Его одежда и белье просохли прямо на нем.

Прошел час, потом еще один, день уже наступил и в комнате Поля стало светло, а мадам Сула все еще не возвращалась. Поль думал о ней, помня, как он надеялся и рассчитывал на ее помощь. Именно этой доброй женщине он собирался поведать о своей крошке, ведь женщины больше смыслят в болезнях. Он хотел просить ее позаботиться о ребенке.

А о девочке он думал постоянно. Ожидая, когда она сможет сказать ему свое настоящее имя, он мысленно назвал ее Блондётта – после того, как утреннее солнце осветило ее прекрасные золотые кудри.

Девочка спала, сон ее был спокоен и она часто улыбалась.

Смотря на нее, Поль тоже улыбался; юноша улыбался своей мечте.

Над этой детской золотистой головкой внезапно, словно прекрасное видение, появилось знакомое, любимое лицо – невероятно красивое в рамке каштановых волос.