Поль Феваль - Башня преступления

Но для длительных допросов и детальной проверки возникших догадок времени не было. И для подобной ситуации выбор роли простого рабочего паренька подходил как нельзя лучше. Стараясь не выглядеть слишком умным и пользуясь тем лексиконом, которому он научился на задворках Парижа, Пистолет сразу добился доверия. Ему поручили охрану сына Горэ, и он отвечал за него головой. Кроме того, ему было приказано оставаться в полном распоряжении совета днем и ночью.

Уладив таким образом все дела, Клампен отвел Винсента Горэ в буфетную, где накормил его до отвала. Пистолет был человеком добрым, чувствительным и отзывчивым.

Сын Горэ увидел за сегодняшний день столько всяких происшествий, что все они перемешались в его бедной голове, и он так ничего и не понял. Им владела одна мысль и единственное желание: стать богатым, чтобы иметь возможность есть с утра до вечера.

Он, конечно, делился своими мечтами с сидящим рядом Пистолетом, и тот снисходительно слушал эти наивные бредни, что, впрочем, не мешало ему обдумывать план дальнейших действий. Слава Богу, ему было о чем размышлять.

Представьте себе охотника, который однажды утром вышел с ружьишком подстрелить парочку зайцев и вдруг оказался в логове опасных хищников. Всякие там Жерары и Бомбонелли в самом деле встречаются крайне редко. И Пистолет вынужден был признать, что основательно влип.

Его послали по следу одного давнего преступления и ему надо было выследить одного или нескольких преступников, связанных с упомянутым происшествием. Но едва сделав первый шаг, наш сыщик обнаружил целый букет новых преступлений, которые наслаивались одно на другое, перекрещивались и перемешивались, то есть были крепко, даже можно сказать неразрывно, взаимосвязаны. По крайней мере одно из них уже совершено, другие вот-вот должны свершиться.

Он вспомнил Терезу Сула!

Пистолет расстался с ней всего несколько часов назад с нехорошим предчувствием. И вот только что он услышал эхо выстрела, оборвавшего ее жизнь.

Клампен, в отличие от сына Горэ, все прекрасно понимал. Он все понимал и в деле королевы Матюрин, словно ему о нем подробно рассказали; он знал все и о судьбе, уготованной несчастному хромому. Что же касается опасности, угрожающей Полю Лабру, весь план будущих действий был Пистолету так же ясен, как и старому полковнику Боццо, предводителю Черных Мантий.

Что же делать? Куда пойти? Эти люди действовали стремительно и по намеченному плану. Необходимо было их опередить, помешать любым способом.

Да и уродливую старуху Горэ жалко было Пистолету. Она ведь тоже человеческое существо. Сможет ли он предупредить ее об угрожающей опасности? Она и не поверит, ей совсем вскружили голову. Правда, опасность пока не была так велика. Ей ничего не угрожало до самой свадьбы.

А может следует рассказать все в Префектуре?

Пистолет был истинным парижанином. Судьям он доверял в определенной степени, зато его вера в самого себя не имела границ.

Из всех дел самым срочным оказалось дело Поля Лабра.

«Романтическая любовь! Несчастная и возвышенная! Гордец! Какого дьявола его принесло сюда к этим мерзавцам? Такие красивые недотепы не должны вмешиваться в чужие дела, ни в коем случае не действовать самостоятельно во избежание какой-нибудь непредвиденной глупости!» – сердился, размышляя, Клампен.

Подчиняясь первому порыву, Пистолет собрался было пойти все-таки к месье барону д'Арси и серьезно поговорить с ним, а заодно запретить ему что-либо предпринимать: На первый взгляд это казалось проще простого. К тому же Клампен был совершенно уверен в собственной правоте. Но, отдавая себе в этом отчет, он вдруг задумался. Посвятить во все Поля – значило считаться с его мнением и, возможно, не до конца обдуманными действиями в самом ближайшем будущем.

«Он, скорее всего, начнет мне делать замечания, а то и хуже – давать указания? Нет, торопиться не стоит…» – решил для себя Клампен.

– Мир перевернется, что ли? – воскликнул он вдруг, не замечая, что разговаривает вслух.

Хромой ответил ему с набитым ртом:

– Когда у меня, наконец, будут деньги моей мамы, я стану платить тебе, чтобы ты водил меня по постоялым дворам и кабачкам. Я, честно признаться, их побаиваюсь.

– Помалкивай, хромоножка, и лопай! – без всякой злобы приказал ему Пистолет.

«Нет, к Полю Лабру мы пока не пойдем», – раздумывал бывший охотник на кошек. Он понимал, что поступи он таким образом, он потеряет свое преимущество, а вместе с ним и свободу действий.