Клара Моисеева - Учись, Сингамиль!

Урсин подумал о том, что царская дочь неизлечима. Если желчь разольется и заполнит ее чрево, тогда не будет спасения. Никакие травы не помогут ей. А если так, то надо позаботиться о жилище вечности. Это жилище должно быть рядом с царскими могилами. Он подумал о том, что великий правитель Ларсы пожелает сделать усыпальницу возможно богаче, даст бесценные дары подземным духам и устроит небывалое прощание. Но как сообщить ему о тяжком недуге великой жрицы? Как объяснить ему, что лекари и заклинатели бессильны? Великий господин будет беспощаден и потребует смерти царского лекаря, который много лет помогал правителю Ларсы сохранять здоровье и силу. «Он не пожалеет меня, – подумал Урсин. – Нин-дада – его любимая дочь. К тому же она великая жрица. Она своими руками кормит бога Луны. Нет, не может быть такого злодейства, Рим-Син ценит меня. Он знает, что Урсин – великий лекарь и великий знаток целебных трав. Не потому ли правитель Ларсы царствует уже более тридцати лет? Не было царя более удачливого и долговечного. Рим-Син был всегда здоров и потому успешно вел войны. Каждый поход давал ему несметные сокровища. Твоя магия помогала ему, Урсин. Не думай о смерти, думай о жизни. Рим-Син не убьет тебя, ты ему нужен. А может быть, царь выпросит спасение у великого Уту? [6]Правитель Ларсы приносит щедрые жертвы богу Солнца, он постоянно обращается к нему с молитвами. Задумал обновить храм…»

Стоя у ложа стонущей Нин-дады, Урсин старался вспомнить табличку, где были перечислены дары Уту для ежедневной трапезы: двадцать овец, один теленок, восемь волов, почти две тысячи сосудов ячменя, больше тысячи сосудов ячменной муки, столько же гороховой муки, столько же фиников, пятьдесят сосудов масла для стряпни и умащения. Кроме того, молоко, сыр, патока, чеснок, лук и всякие травы. «Сотни прислужников готовят эту трапезу, – подумал Урсин. – Бог доволен. Видя такую щедрость, великий Уту должен бы позаботиться о благополучии царской семьи. Если он отказал им в своем покровительстве, значит, правитель Ларсы не угодил богу».

Дыхание больной было прерывистым, тревожным, словно вот-вот остановится. Урсин прислушивался и все думал о неизбежном. Он мысленно обращался к богу Луны, обещал ему многие щедрые жертвы, пусть только свершится чудо и восстанет великая жрица.

Когда Нин-дада обратила к лекарю свои огромные печальные глаза, молящие о спасении, Урсин тут же сказал слова, которые считал глупыми и бессмысленными, но именно те слова, которые, как он думал, принесут больной надежду.

– Хранитель табличек Нанни, – сказал Урсин, – готовит для певцов твое любимое сказание о Гильгамеше. Его переписывают на таблички. Старинное сказание будут петь для тебя под сладостные звуки арфы. Это принесет тебе утешение, и ты восстанешь, Нин-дада.

– Мне не до пения, – простонала Нин-дада. – Злые демоны терзают мое нутро. Разве ты не видишь, меня одолел озноб. Я щелкаю зубами, мне трудно говорить. Я несчастна. Обрати свои молитвы к Энлилю, [7]повелителю богов. Пусть все предсказатели Ура займутся гаданием. А ты принеси мне чудодейственное питье.

Урсин прислушивался к шепоту больной, но вскоре уже ничего не услышал, только видел, как шевелятся губы. Нин-дада что-то шептала совсем тихо. Жрица обратилась к богу, которому служила много лет и верила, что он любит ее.

– Милостивый Нанна, не покидай меня! Чем я разгневала тебя? Может быть, ты недоволен вчерашней трапезой? Ты видел, я уже была больна, когда кормила тебя. Я заботилась о тебе с великим усердием. Я велела заколоть трех барашков для вечерней трапезы. Тебе доставили сладкое питье из подвалов дворца…

Последние слова Урсин услышал и понял, о чем думает великая жрица.

– Не терзайся сомнениями, прекрасная дочь Рим-Сина! Бог Луны видит твои заботы, он слышит твои мольбы. Еда бога была отличной. Тебе может это подтвердить твой отец, правитель Ларсы. Эта пища хороша и полезна. Бог доволен, Рим-Син доволен. На тебе благословение бога и правителя. Ты скоро поправишься и вернешься в свой храм.

Лекарь занялся приготовлением целебного питья, предупредив жрицу, что оно будет спасительным.

– Положи в ступку свежую грушу и растертый корень манны, – приказал он помощнику. – Смешай все это хорошенько, выложи в серебряный сосуд, залей пивом.

Когда питье было готово, Урсин подал серебряный сосуд Нин-даде, которая стонала и жаловалась на демонов зла:

– Моя печень вдвое увеличилась. Что будет со мной?

– Все будет хорошо, великая госпожа, – уверял лекарь.