Александр Дюма - Железная маска

Более того, от некоего Дебюиссона, кассира знаменитого Самюэля Бернара, который был переведен на острова Сент-Маргерит после нескольких лет пребывания в Бастилии, я узнал, что там он был помещен с несколькими другими заключенными в камеру, находившуюся под той, где содержался неизвестный, и они имели возможность переговариваться через дымоход камина, но когда они его спросили, почему он не хочет сообщить им свое имя и рассказать о своих приключениях, то в ответ услышали: «Это признание будет стоить жизни мне, а равно и тому, кто проникнет в мою тайну».

Как бы то ни было, теперь, когда имя и титул этой жертвы политики не являются более государственной тайной, я счел, что должен, сообщив публике об известных мне фактах, пресечь распространение вымыслов, которые каждый придумывает, насколько хватает ему фантазии, доверившись автору, составившему себе репутацию на небылицах, имеющих видимость правдоподобия, чем его сочинения, например, та же «История Карла XII», и вызывают восхищение».

Библиофилу Жакобу эта версия кажется наиболее разумной из всех.

«С 1664 г., – пишет он, – герцог де Бофор из-за самодовольства и легкомыслия стал причиной неудач нескольких морских экспедиций. В октябре 1664 г. Людовик XIV упрекал его, правда, крайне деликатно и призывал усердней служить королю, применяя врожденные таланты и преодолевая присущие ему недостатки. «Не сомневаюсь, – добавлял король, – что вы не можете не признать, что весьма обязаны мне за то проявление благосклонности, примеры каковой редко дают монархи». Общеизвестны многие случаи, когда действия герцога де Бофора оказывались крайне пагубными для королевского флота. «История морского флота» Эжена Сю, содержащая много новых, интересных сведений, весьма точно определяет отношение «короля рынков», как называли де Бофора, к Кольберу и Людовику XIV. Кольбер хотел направлять из своего кабинета все маневры флота, которым великий флотоводец командовал со всей непоследовательностью, присущей его фрондерской и фанфаронской натуре. В 1669 г. Людовик XIV послал герцога де Бофора на помощь Кандии, осажденной турками. Бофор был убит во время вылазки 26 июня через семь часов после прибытия на Крит. Герцог де Навайль, который вместе с ним командовал французской эскадрой, смог рассказать всего-навсего следующее: «По пути де Бофор встретил толпу турок, которые теснили небольшой отряд, встал во главе его, доблестно бился, но был покинут всеми, и никто никогда не сумел узнать, что с ним сталось».

Слух о смерти герцога де Бофора быстро разошелся по Франции и Италии, где во время пышных похоронных церемоний, устроенных в Париже, Турине и Венеции, произносилось множество надгробных речей. Но так как тело его не было найдено среди трупов, многие верили, что он вскоре объявится.

Ги Патен в двух письмах упоминает об этом мнении; он не то чтобы в это верил, но и категорически не отрицал.

«Многие готовы держать пари, что г-н де Бофор не погиб! О, utinam!» [2]

«Говорят, что г-ну де Вивонне поручено в течение двадцати лет исполнять должность вице-адмирала Франции, но многим хочется, чтобы г-н де Бофор не погиб, а оказался в плену на каком-нибудь турецком острове; каждый верит, во что хочет, я же считаю его умершим и не желал бы оказаться на его месте».

А вот возражения против этой версии:

«Многие донесения об осаде Кандии, – пишет библиофил, – составленные очевидцами и напечатанные в ту эпоху, свидетельствуют, что турки, по своему обычаю, отрубили герцогу де Бофору голову и выставили ее в Константинополе. Понятно, что обезглавленное нагое тело не было опознано среди погибших. Эжен Сю в своей «Истории морского флота» соглашается с этим мнением, совпадающим с рассказом Филибера де Жарри и маркиза де Виля, мемуары и письма которых хранятся в королевской библиотеке.

Но даже отвлекаясь от опасностей и трудностей похищения герцога де Бофора – похищения, которое при той достопамятной осаде оттоманские ятаганы в любой день могли сделать ненужным, ограничимся утверждением: переписка Сен-Марса с 1669 по 1680 гг. позволяет сделать вывод, что на попечении коменданта Пиньероля в этот период не было никакого другого высокопоставленного узника, кроме Фуке и де Лозена».

Не становясь всецело на сторону ученого в этом пункте, мы можем добавить к его соображениям вот что: вряд ли Людовик XIV счел необходимым применить столь суровые меры против герцога де Бофора. Каким бы ни был герцог фрондером и фанфароном, он отнюдь не представлял такой опасности для королевской власти, чтобы возникла нужда тайно нанести ему удар, а кроме того, трудно представить себе, чтобы Людовик XIV, прочно сидевший на троне, победивший всех врагов в пору своего несовершеннолетия, преследовал бы в лице герцога давний мятеж Фронды.