Константин Бадигин - Покорители студеных морей (с иллюстрациями)

— Злой, поди, Федор, вскочил-то! — перебил Порфирий.

— И то. Впору на кулаки, в драку. Смотрю — свинья большая стоит и меня рылом в бок пихает, а вокруг поросята копошатся, да много…

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Порфирий. — Вот так штука! Знала свинья, кого разбудить! Ха-ха-ха!..

— Хы… хы… хы!.. — залился веселым смехом и Федор. — Хы… хы… хы!.. — Он смеялся отрывисто и громко.

— Веселитесь, други? — неожиданно раздался голос Ме-доварцева. Он стоял в дверях, высокий и строгий.

Веселье в горнице разом стихло. Медоварцев, снимая опашень, внимательно смотрел на товарищей.

— Был на торгу, — сказал он, садясь на лавку. — Так тот горбун проклятый следом все ходил. Дружина говорит: и у них немец был, спрашивал, куда-де господа купцы путь держат. Не к добру это, кабы лиха какого не вышло.

— Не верь, говорят, кривому да горбатому, — вставил Жареный. — Еще деды наши приметили. Медоварцев отмахнулся:

— Не в примете дело. Подумать надо, други, как дальше быть, как грамоту уберечь — доньскому королю доставить. Жареный и Ворон молчали.

— Пока с торга шел, все думал, как дале быть… — переждав, медленно говорил Медоварцев. — Негоже, други, нам вместе ехать. Если лихо какое случится, все трое головы сложим и дела не сделаем.

— Не так говоришь, Михаил Андреич, — заговорил Жареный. — Розно-то не в пример хуже. Сгинешь — кто жене да детям скажет, где кости отцовы гниют? А на миру и смерть

красна.

— Прав Михаил Андреич! — горячо вступился Порфирий Ворон. — Розно ехать надо — для дела надежнее.

— Други, — опять начал Медоварцев, — грамоту всем надо в памяти держать, чтобы не запнулся никто, ежели королю сказывать будет. Кто из нас живым в доньскую землю придет — за всех ответит. А всем костьми лечь проку мало.

Жареный опустил голову. Он понял, что ошибся.

— Прости, Михаил Андреич, что супротив шел. Прав ты. Ты всегда до самого корня копаешь, потому и прав. — Жареный виновато посмотрел на товарищей. — Ну, а как пути-дороги наши отсель пойдут?

Медоварцев открыл дверь и вышел в сени.

— Кабыть никого нет, — тихо сказал он, возвратясь. — Наших речей слышать никто не должен. — Он снова тяжело уселся на лавку. — На мой разум, друзья, Федору надо к Нарове [31] Note31 Так в старину называлась река Нарва. ехать, в устье судно заморское внаем взять, до Любека рядиться. — Михаил Андреевич посмотрел на Жареного, который все время согласно кивал головой. — А я, други, по Амов-же на карбасах до Колывани с товарами. А там с купцом немецким подряжусь до Любека плыть… Согласны, други?

— Одобряем, — сказали товарищи.

— Ну, а Порфирий горним путем из Пльскова и в доньские земли…

— Хорошо придумал, Михаил Андреич! — одобрил Федор Жареный. — Порфирий-то по-свейски да по-немецки хорошо обучен — недаром на Готском острове пять лет с отцом прожил, толмачом у него был.

— А ты согласен, Порфирий? — ласково спросил Медоварцев. — Горний путь труден. Ведомо ли тебе?

— Знаю, Михаил Андреич. Да коли в баню идти — пару не бояться. А я париться жарко люблю! — Он засмеялся, показав ровные белые зубы. — Да и бояться-то мне нечего, — сделавшись серьезным, говорил Порфирий. — Я свейским гостем [32] Note32 Свёйский гость — шведский купец. обряжусь, таковым из Пльскова выйду и далее весь путь до земли доньской без опаски пройду.

Медоварцев и Жареный переглянулись и опустили глаза.

— Ну что ж! — вздохнул Жареный. — Для святого дела и честью поступиться можно. Платье поганое кому охота носить, и я так бы сделал, ежели б как ты по-свейски или по-немецки разумел, — утешал он Порфирия.

Купцы молча пожали друг другу руки и расцеловались. Потом Медоварцев сказал:

— Помнить надо: окрепнет человек — крепше камня, ослабнет — слабже воды, так пословка говорит. Я про то, други, сказал, — закончил он напутственное слово, — держать себя надо крепко, тогда все хорошо будет!

Однако Медоварцев на этом не успокоился. Зная беспечный характер Жареного, он решил вместе с ним послать своего верного дружинника, толмача Аристарха. Тихонько разбудив спавшего в колымаге мужика, Медоварцев сказал ему:

— Много лет знатье наше, Аристарх. В походы вместе ходили, бились вместе, а сегодня, друже, пришло нам время расстаться. С Жареным путь твой… Всем хорош Федор, одно плохо — задним умом крепок. Вот и хочу тебя с ним послать. Верней дело будет, и мне спокойней. Посоветуй, коли что, Федору-то. Ежели учтиво, не дерзко скажешь, он всегда послушает,