Николай Харин: Д'Артаньян в Бастилии

— В самом деле, мадемуазель Перье. Я выслушаю вашего отца, — предложил кардинал. — Вам не следует пересказывать все эти несомненно тягостные вещи. Хоть я пока и не знаю, о чем идет речь.

— Речь идет о том, ваше высокопреосвященство, что эта гречанка, поняла, что ей не уйти от иезуитов, и уговорила Анну помочь ей. Они поменялись платьем, Анна убрала свои золотистые волосы под капюшон и заколола их так, чтобы ни одна прядь не выбилась из-под него. Гречанка скрылась, и больше ее не видели, а иезуиты получили мою дочь. Подмена тут же раскрылась, и тем бы дело и кончилось, но один из патеров увидел, что Анна не простая девушка, не такая как все… Дело происходило в Клермон-Ферране, куда мы прибыли незадолго до того вместе с Еленой Макропулос, направляясь в Марсель. В городе давно свирепствовала чума, и мы собирались отправиться дальше. Но иезуиты с досады передали Анну в руки местной инквизиции, под тем предлогом, что в нее вселился бес. Вы понимаете, ваше высокопреосвященство? Они не утверждали этого. Они просто передали ее инквизиторам, чтобы те во всем разобрались.

Но чума опустошила полгорода, и люди готовы были бежать куда глаза глядят, сметая все на пути! Они обезумели от страха! А тут подвернулся такой удобный случай! Инквизиторы объявили мою бедную дочь ведьмой и поволокли ее на костер. А толпа радовалась, что ведьма сейчас будет сожжена и мору конец, ведь это несомненно она напустила порчу! Думаю, что гречанка знала, чем грозит Анне общение с патерами, ее необычность сразу бросается в глаза. Если так — будь она проклята! Она не понравилась мне с первого взгляда, но Анна — чистая девочка, она всех жалеет и всегда думает обо всех только хорошее. Она тогда согласилась ей помочь. Да и я терзался сомнениями, ведь гречанке угрожала опасность, она просила о помощи.

Ришелье видел, что астролог взволнован и его речь становится бессвязной.

— Как же удалось вам спасти дочь? — спросил он, уже предвосхищая ответ старика.

— Что я мог поделать! Только умолять палачей, чтобы они пощадили мою девочку! Нет, ваше высокопреосвященство. Это не я спас Анну.

— В таком случае — кто же?

— Один дворянин. Кажется, его звали… звали… Ах, я неблагодарный! Забыл имя человека, спасшего мою дочь.

— Его звали господин д'Артаньян, — с улыбкой подсказала Анна, щеки которой при упоминании о мушкетере снова приобрели естественный легкий румянец. — Он приехал в Клермон-Ферран со своим слугой в поисках девушки, которую любил…

— Значит, этот господин д'Артаньян ничего не акал о гречанке?! — быстро спросил кардинал.

— Что вы, ваше высокопреосвященство! Ее уже и след простыл! — вскричал Перье.

— Может быть, он был знаком с кем-то из иезуитов? — последовал другой вопрос.

— Невозможно, ваше высокопреосвященство. Эти лицемеры исчезли, как только поняли, что инквизиторы не выпустят Анну из своих рук!

— Тогда расскажите подробно, как было дело, — приказал Ришелье.

Перье с готовностью повиновался.

— Благодарю вас, месье Перье, — поблагодарил Ришелье, выслушав рассказ о том, как д'Артаньян, не без помощи вовремя разразившегося ливня, спас жизнь Анны Перье. — Значит, этот мушкетер искал в Клермоне свою возлюбленную. Он сам сообщил вам это, мадемуазель Перье?

— Нет, ваше высокопреосвященство. Но, видя, как он удручен, увидев знак «Pestis» на дверях ее заколоченного дома, я предложила ему свою помощь ведь он спас мне жизнь.

— Вы хотите сказать, что прибегли к помощи своего редкостного дара, чтобы предсказать ему судьбу, и таким образом узнали о его возлюбленной?

— Да, ваше высокопреосвященство.

— Гм, и что с ней сталось — с этой дамой? Она не умерла от чумы?

— Нет, она переехала в другой город, — с видимым усилием отвечала Анна.

Ришелье понял, что девушке неприятны его расспросы, и он не стал настаивать на продолжении этой темы.

— Благодарю вас, Анна, — проговорил он. — Надеюсь, вы не возражаете, что я называю вас так? Ведь я — лицо духовное, и вы для меня — сестра Анна из обители сестер Святого Причастия. Вы очень помогли мне. Надеюсь на вашу помощь и впредь.

Антуан Перье и его дочь поклонились его высокопреосвященству, и первый почтительно заверил кардинала в том, что они всегда готовы помочь ему по мере своих скромных сил. Золотоволосая же девушка только одарила Ришелье своей улыбкой, которую поэты, возможно, назвали бы ангельской.

Оставшись один, кардинал улыбнулся и, глядя на ларец, произнес:

— Итак, отцы иезуиты промахнулись. К сожалению, сейчас у меня нет возможности поквитаться с ними, разве уведомить Папу Урбана VII!.. Зато теперь у меня есть отличная приманка для них — этот маленький ларчик. Раз уж досточтимые патеры готовы полагать, что эта вещица имеет для них ценность, то рано или поздно они клюнут на нее…