Рустам Ибрагимбеков - Белое солнце пустыни

Абдулла, улыбнувшись, наклонил голову.

— А сейчас возьми мотор и поезжай за… — Алимхан, в свою очередь, улыбнувшись, сделал паузу. — За одной прекрасной барышней. Ты ее еще не видел — я сам знаком с ней всего две недели… Поезжай, шофер знает адрес.

Абдулла снова склонил голову, но теперь без улыбки, и, четко повернувшись, пошел к дверям.

Мотор, обгоняя конные экипажи, быстро двигался по улицам Петербурга. От громких звуков его клаксона шарахались в сторону лошади. Абдулла и в автомобиле сидел, как на коне во время парадного выезда: прямая спина, гордо поднятая неподвижная голова. Правда, внутренне он сейчас слегка морщился: ему не очень нравились поручения, связанные с женщинами хозяина. Суровый, самолюбивый воин, он считал эти поручения унижающими его достоинство. Но что поделаешь: его блестяще начатая и до сих пор также продолжающаяся карьера целиком зависела от Алимхана.

Шофер остановил мотор у подъезда красивого дома на Невском. Дверь квартиры на втором этаже Абдулле открыла хорошенькая горничная, вся в кружевах, рюшках и оборочках. Пропуская «красивого офицера», она «случайно» прикоснулась к нему мягкой грудью и, улыбнувшись, побежала доложить хозяйке.

Абдулла спокойно стоял в прихожей, ждал. Через минуту, не больше, из внутренних покоев появилась стройная и, казалось, совсем еще юная женщина — таким нежным и чистым было ее лицо.

Взглянув на нее, Абдулла замер: перед ним стояла та самая женщина, которую он когда-то увидел на станции Бологое и чей образ до сих пор носил в своем сердце. Нет, это, конечно же, была другая женщина, но у нее был тот же овал лица, те же огромные фиалковые глаза, та же ласковая, чуть дразнящая улыбка.

Она протянула ему красивую, с узкой ладонью руку и неожиданно низким, чуть хриплым, но мелодичным голосом произнесла:

— Здравствуйте!.. Я Александра Дмитриевна. Для друзей — Сашенька.

Она кокетливо пришепетывала, и «Сашенька» в ее устах прозвучало как «Сафенька».

Абдулла двумя пальцами чуть сжал ее ладонь — в его лапище ее рука утонула бы почти до локтя — и глухо пробормотал свое имя.

На улице Абдулла, опустив глаза, распахнул перед Сашенькой дверцу и помог ей взобраться на высокую ступеньку авто.

Как потом выяснилось, он тоже понравился Сашеньке с первой встречи. Ей льстило, как этот суровый, гордый мужчина с мягкими движениями могучего тела смущался от одной только ее улыбки и краска проступала на его красивом смуглом лице.

…Обгоняя конные экипажи, они катили по главной улице города. Абдулла сидел впереди, рядом с шофером, все еще напряженный и поэтому молчаливый. Сашенька склонилась к нему, почти коснувшись губами его уха. Абдулла вдохнул тонкий аромат ее духов, но, выросший в пустыне и привыкший различать множество запахов, он почувствовал также и нежный, волнующий аромат ее кожи.

— Скажите, Абдулла, у вас женщины ходят в чадрах? — улыбнувшись, спросила она.

— В чадрах, — вздохнул Абдулла, множество раз отвечавший на этот вопрос.

— Это ужасно! — воскликнула Сашенька. — Идти по улице и не видеть лиц женщин… Зачем же тогда на улицу выходить!

— Что поделаешь — таков закон нашей религии.

— Но ведь можно ужасно ошибиться!..

Абдулла понял, что Сашенька кокетничает с ним, и от этого улеглась его напряженность. Осталось только приятное волнение. Он слегка повернулся к ней, чуть не коснувшись усами ее пухлых губ, и, улыбнувшись, сказал:

— Нет, ошибиться невозможно. Красавица и под чадрой красавица. Это сразу понятно.

— Не понимаю… — Сашенька широко открыла свои и без того огромные глаза. — Ведь не видно ни глаз, ни губ, ни улыбки… — перечислила она самое лучшее в своем лице.

Абдулла взглянул в ее бездонные фиалковые глаза и, не удержавшись, пылко ответил:

— А если вы, госпожа Сашенька, наденете чадру разве можно ошибиться?!

— О-о-о!.. — проворковала польщенная женщина. — Лучшего комплимента я давно не слыхивала! Вы опасный человек, Абдулла!

— Я — опасный?! — подыгрывая ей, «удивился» Абдулла. — Помилуйте — я всего-навсего слуга вашего господина!

Сашенька, перестав улыбаться, замолчала, в задумчивости тихо произнесла:

— Да, да… господин… мой господин… — Погодя поинтересовалась. — Ну и что сейчас поделывает Алик?

— Алик? — переспросил Абдулла, не поняв, о ком она говорит, но потом сообразил, что так она называет Алимхана, правителя Бухары и всей территории до самого Каспия.

— Ждет вас, — коротко ответил он, больше не оборачиваясь и глядя прямо перед собой.