Лорен Уиллиг - Загадка кольца с изумрудом

— Ты о чем?

— Об аварии, о вашей маме. Почему ты не сказал мне? Я бы тут же уехала.

— Среди ночи?

— Наверняка можно было вызвать такси. Ну, или переночевать в гостинице. Я бы сразу ушла. Зря ты ждал из-за меня до утра. Мне теперь страшно неудобно.

— Перестань. — Глаза Колина заблестели в самых уголках, будто начавший таять северный ледниковый покров. — Все равно мне так и не удалось выяснить, есть ли ночной самолет.

— Если бы удалось, надеюсь, ты выставил бы меня без лишних церемоний.

— И раздумывать бы не стал! — воскликнул Колин.

— Правильно. — Я широко улыбнулась и тут подумала, что улыбки неуместны, когда нездорова его мать. — Ей лучше?

— Намного. Во-первых, угрозы жизни и не было, но позвонил кто-то из работников больницы, не мама — она лежала без сознания. Сказали только, что произошла авария, что маму в обморочном состоянии госпитализировали.

— Как жутко! — пробормотала я, корча сочувственную гримасу.

— Ее муж был как раз на конференции, а я почти не знаю итальянского. Нет, заказать граппу, конечно, сумею, но вот разговаривать на медицинские темы… — Колин развел руками, показывая трогательно по-мальчишески, сколь сложно беседовать с врачами-итальянцами.

— Но, когда ты туда приехал, сразу выяснил, что бояться нечего?

— С помощью более или менее подходящих фраз в итальянско-английском разговорнике. Как только стало понятно, что у мамы не обнаружено ни гангрены, ни проказы, общаться стало намного проще.

— Неужели во всей их больнице нет человека с английским?

— Может, и есть. Но он либо пил в это время кофе, либо не без удовольствия наблюдал за англичанином, поставленным в дурацкое положение, — мрачно произнес Колин.

— Или бастовал, — предположила я. — У них это обычное дело.

— Не повысите зарплату — буду целый день измываться над англичанами — так, что ли?

— Быть может, подобным образом появились мимы. Определенная группа, скажем, французов, забастовав, начала общаться жестами.

Вообще-то я понятия не имею, откуда взялись мимы. Явились и все, исчезать и не думают.

— А разрисованные лица?

— Это для маскировки. Чтобы никто их не узнавал и не сажал в тюрьму. Все очень просто.

— Действительно просто, — согласился Колин с весьма довольным видом. — Мне такая мысль не приходила в голову.

— Тут нужен большущий ум. И долгие годы наблюдения за мимами в их естественной среде обитания. — Я подумала: только бы он не спросил, о чем я, ибо я сама не вполне понимала. Но временам мой язык работает независимо от мозга, и случаются разного рода недоразумения. — С чего мы начали? — поспешила спросить я.

— С французов. Любой разговор так или иначе почему-то сводится к ним. — Колин завязал пояс плаща и спросил: — Как поживает Розовая Гвоздика?

— Прекрасно, — весело ответила я, стараясь не показывать, что огорчена его намерением уйти. Почему он медлил, не боялся опоздать? Ведь его где-то ждали. — Только-только сорвана восстание в Ирландии.

— Так я и думал.

— Хочешь сказать, ты об этом знал?

— Догадывался.

— Но кое о чем другом наверняка и не подозреваешь.

— Если это связано с мимами, лучше не рассказывай.

Я с преувеличенным возмущением скрестила руки на груди:

— О них больше ни слова. — Отбросив мимов, я загадочно понизила голос: — Вместо одного Черного Тюльпана их могло быть целое объединение. Что скажешь?

— Как это? — Колин прислонился спиной к окрашенной в кремовый цвет стене, как будто вовсе раздумал идти куда бы то ни было.

— Вот так. Объединение шпионок — черноволосых и с очень светлой кожей. Лепестков тюльпана.

— Звучит неправдоподобно.

— Вот именно, — согласилась я. — Однако очень похоже на правду.

Я кратко пересказала ему суть архивных материалов, над которыми работала целую неделю, начиная с истории мисс Эмили Гилкрист и заканчивая таинственной смертью маркизы в салоне лорда Вона.

— Тебе не кажется, что лепестков маловато? — спросил Колин. — Всего два — на цветке их должно быть больше.

Я задумалась. Естественно, шпионок должно было быть больше, не только маркиза и Эмили Гилкрист… Об остальных я, увы, пока ничего не знала.

— Разумеется, на сегодняшний день это всего лишь предположение, — торопливо проговорила я. — Но идея потрясающая, ведь правда?

Колин долго не отвечал. Просто смотрел на меня. Так, что моя чертова светлая кожа стала краснеть.

— Потрясающая, — наконец согласился он, когда молчание затянулось до невозможного. — Наверняка Джей тебе очень помогает.