Гарри Тертлдав: Череп грифона

— Нет, «Афродита» не занимается крупными перевозками, хотя ей приходилось возить и зерно, — ответил Менедем. — Мы доставили сюда благовония из родосских роз и прекраснейшую пурпурную краску, которую вывозят из Финикии с тех пор, как Александр двадцать лет тому назад разграбил Тир.

— И папирус из Египта, и первоклассные чернила с Родоса, — добавил Соклей.

— И еще кое-что… для тех, кого не удовлетворяет будничное существование, — сказал Менедем.

— Итак, вы торгуете предметами роскоши — я понял это, как только увидел ваше судно, — проговорил Киссид. — А что вы надеетесь здесь получить? В нашем городе недостаточно предметов роскоши, чтобы мы их продавали; здесь зарабатывают на жизнь дарами земли, а еще благодаря лесу и горным рудникам.

Соклей и Менедем одновременно пожали плечами — так слаженно, будто были актерами на комических подмостках.

— Завтра пойдем на агору и посмотрим, что имеется у ваших торговцев, — сказал Соклей. — И мы с радостью продадим наши товары и за серебро. А серебра в этих местах хватает, если только нам удастся его выманить.

— Желаю вам всяческих успехов, — ответил Киссид. — Однако Антигон порядком нас разорил. Он…

Хозяин замолчал, когда вошел раб, чтобы зажечь лампы и факелы, и не возобновлял речей до тех пор, пока раб не покинул андрон. И даже после того, как тот ушел, Киссид еще некоторое время вел вполне невинную беседу. Должно быть, он побаивался осведомителей.

Насколько Соклей знал своего двоюродного брата, Менедем наверняка подумывал о том, чтобы заполучить в постель одну из рабынь Киссида. Но никаких женщин не появилось, и раб, забравший Соклея и Менедема из андрона, проводил их в тесную комнатушку с парой кроватей. Лампа, мерцавшая на столе между постелями, давала света немного, но вполне достаточно, чтобы разглядеть выражение лица Менедема. Оно было так красноречиво!

Соклей рассмеялся.

— Бедняжка, ты так разочарован!

— Ох, заткнись, — сказал Менедем. — Разумеется, разочарован: ты же не хорошенькая девушка!

— И даже не уродливая, — согласился Соклей. — Хотя, полагаю, я был бы уродливым, будь я девушкой.

— А уж старомодная борода тем более тебя не украшает, — ответил Менедем.

Соклей фыркнул.

— Все могло бы быть и хуже. Мы могли бы сейчас лежать на палубе юта.

Он стащил через голову хитон, завернулся в гиматий и улегся спать. Так же поступил и Менедем. Обе постели скрипнули, когда сплетенные из кожаных ремней рама и набитые шерстью матрасы приняли вес молодых мужчин.

Менедем задул лампу, и комната погрузилась во тьму.

Соклей почти моментально заснул.

Проснувшись в гостевой комнате родосского проксена, Менедем не сразу вспомнил, где находится, но ему напомнил об этом раздававшийся с соседней постели храп двоюродного брата. Тусклый утренний свет просачивался сквозь ставни, прикрывающие окна. Снаружи, невдалеке, стала кричать галка: «Чак! Чак! Чак!»

Разбуженный птичьим гвалтом Соклей перестал храпеть и попытался завернуться в гиматий с головой. Несмотря на шум, он попробовал снова заснуть, но безуспешно. Пробормотав под нос какое-то ругательство, Соклей сел, и тогда Менедем сказал ему:

— Добрый день.

— Почти добрый, — ответил Соклей сквозь зевоту. — Наш хозяин уже встал?

— Я не слышал ничего, кроме шума, который подняла галка. — Менедем потянулся, пошарил под кроватью и нашел там ночной горшок.

Он встал, чтобы им воспользоваться, потом передал Соклею — гостеприимство Киссида не простиралось так далеко, чтобы предложить каждому гостю отдельный.

— Проклятая шумная птица, — сказал Соклей. — Если бы я видел ее, а не только слышал, я бы попытался утопить негодяйку в горшке.

Он поставил горшок на пол. Менедем потянул к себе хитон.

— Давай найдем кухню и посмотрим, сможем ли мы раздобыть там хлеб, масло, оливки, а может, и лук. Рабы Киссида наверняка уже встали, даже если сам он еще спит. Потом вернемся на «Афродиту», растолкаем нескольких моряков, чтобы те помогли нести товары, и посмотрим, как нам повезет на агоре.

— И что продают жители Кавна, — добавил Соклей.

— И что они продают, — согласился Менедем. — Никогда не скажешь заранее, что можно найти в таком городе: здешние ли товары, товары ли из остальной Карий — или, что бы там Киссид ни говорил, диковинки с другого конца света. С тех пор как Александр распахнул для эллинов двери Персидской империи, мы натыкаемся на всевозможные удивительные вещи, о которых едва ли слышали раньше. На павлинов, например.