Дороти Даннет - Путь Никколо

Первые известия о нем они получили лишь ближе к вечеру. Тюремный надзиратель, заглянув через решетку, поведал, что их юного друга водили на допрос.

— У парня-то, похоже, не все дома: целый оборот часов он ни о чем другом говорить не мог, кроме охоты на кроликов. Конечно, ничего хорошего из этого не вышло, хотя потешный он, это уж точно, все так говорили: не хуже карликов герцога Филиппа. Может, герцог Филипп и возьмет его к себе шутом, если только парень очухается после порки. Ему досталось куда хуже обычного, ведь надеялись, что он в чем-нибудь да признается…

Юлиусу было искренне жаль Клааса. По счастью, тот принимал подобные вещи философски; к тому же, сознаваться ему было не в чем.

Затем до них дошли новости, что после порки его, наконец, вернули, обратно, в тюрьму. Разумеется, попал он в знаменитую Темницу. Юлиус с философским смирением заплатил за теплую воду и одежду, а также подписал долговое обязательство бейлифу, флегматично заверенное городским нотариусом, дабы обеспечить Клаасу право на верхний этаж, где хозяева могли оплатить ему постель и еду.

Когда этого недоумка привели, оказалось, что он в кандалах, и Юлиусу пришлось заплатить еще и за то, чтобы их сняли.

Эту сумму он добавил к общему списку расходов, который со временем, должным образом расписанный по пунктам, будет представлен матери Феликса как счет за учебные принадлежности для ее сына.

Человек методичный и глубоко порядочный, мейстер Юлиус быстро разобрался в том, какие расходы Феликса Марианна де Шаретти готова оплачивать, а какие — нет. За последние два года пару раз она сочла необходимым освежить память своего поверенного касательно его прямых обязанностей — куда отнюдь не входили разгульные выходки в обществе Феликса. На самом деле, до появления стряпчего, выходки Феликса были куда хуже, чем просто разгульными. Тот слишком легко увлекался и не умел вовремя остановиться. Даже Клаас, которому доставалось больше всех, никогда не входил в раж, подобно Феликсу.

Пока что самые сильные чувства в душе молодого наследника пробуждали лошади и собаки, но очень скоро настанет черед девиц.

До сих пор девушки либо поддразнивали Феликса, либо пренебрегали им, поскольку он обращался с ними грубовато и по-свойски, как со своими младшими сестрами, но рано или поздно этому придет конец. Юлиусу оставалось лишь надеяться, что воспитанием его подопечного в этом отношении займется Клаас, и что произойдет это в Лувене, где люди с большим пониманием относятся к студентам. Несмотря ни на что, Феликс оставался славным и добрым парнем, в особенности в такие моменты как сейчас, когда, он, стоя на коленях, помогал промывать раны на мускулистой спине Клааса. Впрочем, вреда от него было больше, чем пользы, поскольку он то и дело прерывался и принимался спорить, стоило лишь Клаасу открыть рот.

Подмастерье, едва придя в себя, принялся в красках, с пятью различными акцентами описывать, каково оно там, на нижнем этаже Стейна, где нет ни еды, ни света, и приходится просить милостыню, просовывая торбу на шесте сквозь наружную решетку. Какой-то доброхот уступил ему очередь у шеста, поскольку Клаас истекал кровью, а когда он втянул мешок обратно, то обнаружил там кусок масла.

Феликс застыл:

— Масла?

— Это от прядильщиков, для моей спины. Но у меня все отняли, прежде чем я успел им попользоваться. Жаль, что ничего не осталось. На тебе что, латные перчатки? Пальцы, как терновые колючки… А масло принесла Мабели.

— Мабели… — Феликс вновь остановился.

— Она стояла у окна тюрьмы. Ты разве ее не заметил, на пристани в Дамме? Та девчонка, с толстой косой и с ведром. Я тоже не знал, как ее зовут. Оказалось, Мабели. Она служит у Жеана Меттенея.

— И принесла тебе масло. — Юлиус и сам не заметил, как отвлекся от клаасовой спины.

— Ну да. Ей стало нас жалко. Все нас жалеют. Там целая толпа собралась снаружи. И парни из цеха шляпников… Я как раз собирался вам сказать, мейстер Юлиус. Я им объяснил, где искать кроликов, но им это не слишком понравилось. Хотя, думаю, если мейстер Камбье все равно будет поднимать пушку, то и ягдташ он также мог бы вытащить, а может, даже и деньги милорда Саймона. Там еще были двое ваших клиентов, мейстер Юлиус. Хотели узнать, сохранят ли силу заключенные договора, если вас повесят… Еще был Хеннинк из красильни, он сказал, что уже послал гонца в Лувен, и все, что вы обещали ему заплатить, вычтут из вашего жалованья. А наши парни принесли пиво. Надо было оставить меня в Темнице, — ностальгически добавил Клаас. — Я успел бы получить и масло, и пиво, и все прочее, прежде чем нас повесят.