Михаил Смирнов - Операция «Театр» (сборник)

Ленинград,

Кирпичный переулок, д. 4, кв. 44…

Калиновский (Негоциант) взвинченным пришел домой. Только что от одного знакомого городского спекулянта ценностями он узнал о задержании милицией на Конюшенной площади Шара.

«Может, это связано с тем, что я ему заказал картину французского художника-импрессиониста XIX века!?» — нервно воскликнул, проходя в гостиную.

Залпом выпил рюмку водки. Слегка успокоился и в раздумье зашагал по комнате.

«Шар обо мне многое знает… Знает о хобби, о моей домашней коллекции произведений искусств… О некоторых операциях по купле — продаже картин… Наконец, знает мой адрес!..».

Схватился руками за голову.

«Что же делать?.. Бросить все и бежать?.. Всю жизнь собирал, собирал и вот… приплыл… Попросить защиты у Герцога? Но за это он меня просто оберет…».

Негоциант упал на диван и забился в истерике…

Через 10 минут, изрядно обессиленный, он поднялся. Медленно выпил рюмку водки и решил во всем спокойно разобраться.

Словно что-то вспомнив, воскликнул:

— Может, его задержали по другим, его личным барыжным делам? — задумался. — Да если даже и по моим, и он заложит меня… я все буду отрицать! Скажу, что это оговор! Мое слово против слова Шара! Да, точно! Слово уважаемого эксперта против слова барыги! И что они мне сделают? Ха! На мою коллекцию у меня есть документы… Если потребуется, подниму свои связи…

Сергеев с трудом поднялся в самолет. У него все, с головы до ног, болело и ныло.

«Как мне плохо!?» — восклицал.

В пустом мрачном салоне он через силу соорудил небольшую лежанку и завалился на нее. И буквально сразу отрубился…

Ленинград,

служебный офис ГРУ ГШ Красной армии…

Капитан Максимов, в рамках операции «Театр», являлся ответственным офицером ГРУ за вывоз экспонатов Эрмитажа из Ленинграда. С середины сентября, началом полной блокады, в городе сложилась сложная, если не сказать, нервозная ситуация. Партийно-хозяйственные органы города пытались сохранить нормальный ритм жизни, работу общественного транспорта и снабжение всем необходимым. Конечно же, в первую очередь, продуктами питания. Этому мешали паникеры и доморощенные преступники всех мастей. А также шпионы и диверсанты, немецко-фашистские и финские…

Музей Эрмитаж,

кабинет директора…

Капитан Максимов получил оперативную информацию, что в музее не все в порядке. Поэтому он прибыл к директору и попросил пригласить на совещание начальника отделения НКВД, охранявшего музей.

Первым взял слово Максимов и напомнил о важности проводимой операции по вывозу экспонатов музея на Большую землю. Затем сообщил о сложной криминогенной обстановке в городе, действиях вражеских агентов, диверсантов и паникерах. Далее академик Понаровский эмоционально проинформировал о подготовке остававшихся в музее экспонатов к вывозу. Капитан Ильиных скупо доложил о проводимых мерах по сохранности экспонатов и здания.

— Последнее время вас ничего не настораживает? — спросил Максимов. — Нет случаев хищений или их попыток?

Ильиных отрицательно покачал головой.

— Был незначительный случай, — вымолвил Понаровский, — совсем мелкий…

С чувством неудовлетворенности и некой тревоги покинул музей капитан Максимов. Милицейский капитан определенно что-то недоговаривал, а возможно и скрывал… Почему?.. Элементарно боялся за свое место?.. Или здесь что-то другое…

Ермолай спал, как убитый, пять часов. Поднявшись со своей импровизированной кровати, понял, что у него все болит: руки, ноги, спина, шея. Была полная апатия.

«Расслабляться и раскисать мне нельзя, — подумал. — Болеть тоже. Поэтому надо сделать хорошую разминку», — и решительно приступил к физическим упражнениям.

После хорошей разминки стало как-то легче, прорезался аппетит. Ермолай решил перекусить. Раскрыл сумку, которую вручила директор Новосибирского театра. В ней оказалось: сало, вареная картошка, баночка с грибами, капуста, хлеб и бутылка самогонки.

— Ого! — воскликнул Ермолай. — Молодчина директор! Можно устроить целый пир! — и решительно приступил к трапезе…

Ленинград, Литейный проспект,

нелегальная квартира резидента Абвера…

Являющийся техническим служащим Эрмитажа, источник одного агента сообщил, что начался вывоз оставшихся особо ценных экспонатов музея на Большую землю.

«Значит, русские наладили канал переправки? — воскликнул Пэн. — Судя по всему — задумался, вспомнил и полученную информацию от одного агента, работающего под позывным Алекто. — Воздушный? Через Комендантский аэродром?.. Или еще какой-то вариант придумали эти непредсказуемые русские?.. Канарис молчит по маршрутам переправы!.. Как можно эффективно работать в таких условиях?» — возмущался.