Кирилл Кириллов - Земля ягуара

Тенью вампира скользнул в брошенную хозяевами комнату человек в свободном плаще, неуловимо меняющем цвет, поставил на пол ведро с густой пахучей жидкостью, достал из-под складок костяные и деревянные части, ловко собрал большой мешикский лук и накинул на рога звонкую тетиву. На десяток стрел он накрутил вату, выдранную из стеганого панциря, чиркнув кремнем по кресалу, запалил небольшую жаровню, придвинул деревянный стульчик и присел у окна, глядя, как испанцы возвращаются к башням-кораблям.

Ждать осталось недолго.

Надвигался вечер. С далеких гор натянуло низкие серые тучи, полные противной, холодной измороси. С озера начал подниматься туман.

— Надо двигаться, — проговорил Кортес, оглядывая двор, заваленный мертвыми телами. — Этой ночью мы либо покинем город, либо погибнем.

— Дон Эрнан, — спросил Ромка. — Можно, я сбегаю к отцу? Проведаю.

— Конечно, дон Рамон. Но через полчаса я жду вас на своей башне.

Ромка кивнул и стремглав бросился к веревкам, все еще свисающим со стены. Не обращая внимания на боль, лаской вскарабкался на стену, перевалился, спрыгнул вниз. Добежал до аппарели и заглянул внутрь. По-видимому, ее нутро отвели специально для раненых. Некоторые сидели, пытаясь самостоятельно обработать раны, тяжелые лежали прямо на полу. Встрепанный коновал метался от одного к другому, пытаясь оказать самую необходимую помощь.

Сеньор Вилья оставался там, где Ромка его оставил, — прямо посередине. Его носилки всем мешали, но почему-то никто не делал попытки хотя бы сдвинуть их в сторону.

Лицо раненого было бледно, грудь едва заметно шевелилась от легких вздохов. Повязка набухла и сочилась кровью. Ромка вбежал по доскам и, присев на корточки, сжал в своих руках вялые и безжизненные пальцы отца. Потряс.

— Папа. Папа! — позвал он.

— Не дергал бы ты его, — раздался над ухом тихий голос. — Отходит человек.

Слова были… русскими. Мирослав?! Вернулся! Ромка обернулся и несколько секунд непонимающе смотрел на скуластого солдата, тепло и грустно улыбающегося ему из-под железного козырька. Потом взглянул в его льдистые голубые глаза:

— Мирослав?!

— Не ори.

— Где ты был? Почему пропадал?

— Повздорил маленько с главным. Дело прошлое. Нам теперь о другом думать надо, — отмахнулся Мирослав.

— О чем? — отстранился Ромка.

— Кончилось наше с тобой задание, — ответил Мирослав вполголоса. — Папу мы твоего отыскали. Послание, правда, не передали.

— Передали. Вот оно. — Ромка дотронулся до перевязи на груди. — Зашифровано было. Папа прочитал.

— Ну, тем более, — просветлело лицо Мирослава. — Теперь нам пора назад, к князю Андрею.

— Как назад?! — не понял Ромка.

— Да так, — озлился Мирослав. — Уходить надо отсюда. Эти башни — придумка светлая, но не панацея. Поломают туземцы их, или они сами на дамбах застрянут, и придет всем карачун.

— Но папа…

— Роман, ты человек, много повидавший, взрослый. Должен понимать, что отец твой до утра вряд ли дотянет. Я знаю, это нелегко, горько, но не хочу, чтоб вместе с ним и ты голову сложил. К утру они все тут перекроют. Уходить надо сейчас. Я дорогу посмотрел, знаю, где лодку взять. Переплывем на тот берег, а там вдоль дороги и по лесам в Вера-Крус или до Истапалапана, там испанский гарнизон. Коней уведем. За три дня домчим.

— Пока папа жив, я останусь с ним или хотя бы где-то поблизости.

— А ты хоть понимаешь, что это преступная глупость? И предательство?

— Да что за мир такой?! — в сердцах по-русски вскричал Ромка. — Почему любовь к одним всегда оборачивается предательством к другим?!

— Жизнь! — пожал плечами Мирослав. — Ладно, если хочешь подставлять свою дурью голову под камни и стрелы, то я постараюсь, чтоб они ее не очень продырявили.

— Ты остаешься? — не поверил своим ушам Ромка.

— Вместе пришли, вместе уйдем, — пожал плечами Мирослав.

От радости Ромка чуть не бросился ему на шею.

Послышался шум, крики командиров, топот множества ног по каменным мостовым. Колона начинала движение.

— Выступаем. Мне к отряду надо, — встрепенулся Ромка. — Ты со мной?

— Нет. Думаю, мне особо светиться не стоит. Я лучше тут посижу. С отцом твоим.

Молодой капитан спрыгнул на мостовую и заспешил к своему отряду.

Первая башня двинулась через площадь. Мешиков не было видно, но стрелки на верхних этажах были готовы. С гиканьем и лязгом пронеслась мимо кавалерия, уходя в очередной узкий переулок. Подняв повыше щит и перехватив поудобнее шпагу, молодой человек повел своих бойцов в устье широкой улицы, до второго этажа заваленной всякой рухлядью.