Василий Лещенко: Серебро закамское

— Кто ты и к какому принадлежишь улусу? — прервал молчание Шаушафар.

— Я — Баджем, сын бега улуса тулайнов. Завтра же воины моего отца сотрут вас в порошок, а за мой позор вспорют всем животы...

— Замолчи, — сурово прервал его Шаушафар. — Прежде чем ваши воины прикончат нас, ты получишь свой удар кинжала. Знай также, спесивый сын бега, наш караван находится под защитой племени гузов, равного по силе которому нет в степи.

Баджем знал, конечно, о силе гузов и, понурив голову, ничего не ответил.

Утром караван двинулся в путь, оставив рядом с местом привала могилу. В ней погребли по мусульманскому обычаю воина, умершего от ран. К полудню прошли по выжженной солнцем степи не больше двух фарсахов. Вдруг вдали раздался гул, накатывавшийся на них. Воины хорошо знали, что так гудит земля под неотвратимо надвигавшейся конной лавой.

Караван сгрудился в одно место, и редкая цепь воинов встала на его защиту. Скоро можно было различить лица нападавших и раскрытые в протяжном крике рты. На расстоянии полета стрелы от каравана лава разделилась на два потока и окружила его со всех сторон. Широкоскулые воины с заплетенными в косички волосами оглашали воздух криками и ждали только сигнала вождя, чтобы ринуться на легкую добычу. В воздухе сверкали мечи и кривые сабли. В руках у многих печенегов были волосяные арканы, которые при ловком броске опутывались вокруг горла и вышибали всадника из седла.

Из рядов печенегов выехал богато одетый человек в блестящей кольчуге и шлеме, покрытом позолотой. Он резким голосом закричал:

— Где мой сын Баджем? Если вы убили его, я прикажу изрубить всех на куски!

Со стороны каравана раздался громкий голос Шаушафара:

— Бег тулайнов! Твой сын только случайно остался жив. Не дело храброго воина нападать как подлому разбойнику на мирный караван. Ты получишь своего сына. И запомни, бег: мы не боимся твоих угроз. Гузы взяли нас под свое покровительство, и они растопчут конями твой улус, если осмелишься нарушить закон гостеприимства.

Разъяренный бег проглотил обиду. Он знал, что гузы не простят ему нападения иа караван, и в бессильной ярости избивал камчой гарцевавшего под ним коня.

Из центра каравана хорезмийцы вытолкнули Баджема. Опустив голову, он побрел к своему отцу. Бег сильно вытянул Баджема камчой по спине и крикнул:

— Ты навлек позор на свою голову! Воины тулайнов предпочитают плену смерть!

По приказу бега Баджему подвели коня. Затем плотное кольцо печенегов расступилось, открывая каравану дорогу.

Конница степняков стояла на месте до тех пор, пока караван не скрылся из вида.

Если не считать постоянной угрозы нападения степной вольницы, то путешествие казалось теперь хариджитам даже приятным. Степная растительность стала богаче. Кругом расстилались высокие ковыльные травы, закрывавшие пешего человека почти до пояса. Часто на пути встречались стада сайгаков и пугливых косуль. Из-под самых ног коней рассыпались в стороны перепелиные выводки, опасались бегством тяжелые степные птицы дрофы. Небольшие озера, у которых останавливались на привал, кишели рыбой. По словам проводников, в этой благодатной степи начинались земли башкир.

Мелкие группы башкирских всадников появлялись иногда в пределах видимости каравана и, постояв на месте, исчезали за горизонтом. По ночам какие-то люди пытались увести коней, поэтому пришлось усилить дозоры и быть все время настороже.

Скоро степи сменились лесными чащами. Широкие кроны деревьев густо переплетались на большой высоте и едва пропускали солнце. Внизу стлался покров из опавшей листвы, сломанных веток, мха. В нос бил острый запах гнили. Упавшие от старости и вывороченные бурей деревья преграждали каравану путь, и для расчистки дороги хариджитам пришлось не раз пускать в ход топоры.

За лесом вновь начались степи, и, наконец, проводник объявил, что через два дневных перехода появится желанная столица.