Эжен Шаветт - Сокровище мадам Дюбарри

Вокруг этих дам было полно знаменитостей. Здесь сновали: Дюпати — знаменитый поэт того времени, Лафит — известнейший банкир, Тренис, который так серьезно относился к танцам, что в конце концов помешался на них и умер. Но сейчас было время его славы, и он вполне серьезно заявлял:

— Я знаю только трех великих людей: самого себя, короля Пруссии и Вольтера.

В это смутное время спекуляция акциями и многочисленными подрядами достигла своего апогея. И многие из дам, танцевавших здесь, держали в своих ручках ключи от выгоднейших подрядов. Неудивительно, что вокруг них крутились известнейшие банкиры, многие из которых известны до наших пор.

В углу сада сидело семейство того, в честь кого, собственно, и был дан бал. Рядом с Летицией, матерью Бонапарта, стояла его жена. Бедная Жозефина! С завистью и сожалением следила она за толпой «чудих», где еще недавно она была самой главной, а теперь там царила ее прежняя близкая подруга, госпожа Тальен. Генерал приказал ей разорвать с той отношения. Кроме того, Наполеон отказал ей в этой безумной гонке приобретения роскошных нарядов. И вообще она чувствовала себя неловко в окружении его родственников, косившихся на нее за то, что, по их мнению, она мешала его блестящей карьере.

Грациозная креолка, всегда прекрасно одетая, она казалась младше своих тридцати пяти лет, пока не показывала испорченные зубы.

Вокруг нее собрались: Иосиф Бонапарт со своей женой Клари, Люсьен Бонапарт — высокий, сухощавый, похожий на паука в очках, рядом с ним — его невеста Христина Буайе и Марина Бакчиочи, примчавшаяся в Париж, чтобы помогать брату.

Шумная, веселая, окруженная толпой поклонников, Паулина Леклерк, будущая принцесса Боргезе, поражала своей красотой. В углу болтали трое детей, старшему из которых не было еще шестнадцати: Гортензия Богарне, Каролина Бонапарт, будущая жена Мюрата, и Жером Бонапарт.

Семейству не хватало только Людовика, который последовал за Наполеоном в Египет.

К этой группе присоединились те, кто чувствовал ее растущую мощь, — директор Сиеза, министр Талейран, плут Фуше, будущий начальник полиции, и многие другие.

Группа патриотов была малочисленна, потому что истинные патриоты пренебрегали развлечениями.

«Надо сначала осмотреться», — подумал Ивон Бералек, вступая в первый зал.

Жара выгнала из залов всех, кроме игроков в карты. Но ни один из них не обратил на Ивона внимания.

Бералек быстро прошел через анфиладу комнат. Он остановился возле открытой двери маленького будуара.

Мужчина лет тридцати, изящно одетый, с красивым, но помятым лицом, стоял перед часами.

«Кажется, этот человек поможет мне в моих поисках», — подумал Ивон.

Этим человеком оказался Баррас, нетерпеливо ожидавший ту, которая сумела безраздельно овладеть его сердцем. Он стоял спиной к двери.

Ивон, войдя в будуар, прямо с порога заявил:

— О, гражданин директор! Ну и гости у вас! Сплошные голодранцы! Ни одного человека, который мог бы меня избавить от двухсот луидоров, которые прямо-таки жгут мне карман! В любую приличную игру согласен…

Страсть к игре у Барраса была, видимо, в крови. Она даже превосходила его любовь к женщинам. При виде золота, небрежно брошенного Ивоном на игорный стол, он подумал, что за картами время ожидания пройдет скорее, особенно, если он выиграет.

Улыбнувшись, он ответил:

— Ну, если вы не нашли противника среди моих гостей, придется мне, по долгу хозяина, вас пригласившего, самому садиться с вами за игру!

— Прекрасно сказано! — вскричал шевалье, усаживаясь за стол.

— Но должен вас предупредить: через двадцать минут я вынужден буду вас покинуть.

— Ну, я думаю, что для двухсот луидоров этого будет достаточно, — засмеялся Бералек.

При этом он подумал: «Если я выиграю, он оставит меня, чтобы отыграться. А если проиграю, то ему тоже будет неловко меня спровадить».

К десяти часам Ивон проиграл сто луидоров.

Вошедший швейцар прошептал что-то на ухо Баррасу.

— Прошу извинить меня, — сказал Баррас, — я должен встретить даму.

— Прошу вас, не стесняйтесь, я терпеливо буду вас ждать.

Баррас поспешно вышел.

«Ты заглотнул приманку, — подумал Ивон, — и обязательно вернешься. Ты попадешь-таки ко мне на удочку!»

Он сидел за столом, не убирая с него золота и ждал окончания партии.

Осматривая будуар, он сделал вывод, что Баррас сделал себе тут неплохое убежище. Скорее всего, он вернется сюда со своей красавицей, когда устанет прогуливаться по залам.