Поль Кок - Вишенка. 2 том

В одно мгновение тысяча мыслей, тысяча воспоминаний пронеслись в уме Вишенки. Ей всегда страшно было, когда встречала людей, напоминавших о прошедшем. Но скоро она оправилась, вспомнив, что господин Дюмарсель видел тогда только ее, когда под руку с Гастоном она выходила из парка Сен-Клу.

— Если не ошибаюсь, то имел уже удовольствие встречать вас прежде, барышня?

— Да, сударь… мне тоже кажется.

— Раз вечером на улице Риволи, в конторе дилижансов, вы еще не знали, куда ехать — в Севр или Сен-Клу?

— Правда, сударь… по вашему совету поехала я в Севр.

— Потом другой раз… кажется, вас видел в парке Сен-Клу.

Вишенка ничего не ответила, но покраснела. Господин Дюмарсель, заметив ее смущение, перестал расспрашивать о прошлом.

— Теперь вы живете с дядей? Хорошо сделали, барышня, что поселилась с этим честным человеком. Вы, должно быть, счастливы с ним?

— О! Да, сударь… он… дядя такой добрый.

— Сабреташ мне говорил, что вы даже замуж не хотите выходить?

— Нет… никогда не выйду замуж… всегда буду жить с дядей.

— Если вам хорошо, то не ищите лучшего.

Господин Дюмарсель молча простоял некоторое время, пристально всматриваясь в лицо девушки, и видно было, что чем больше на нее смотрел, тем больше она ему нравилась. Вдруг, прервав свои размышления, как бы стыдясь, что так засмотрелся, господин Дюмарсель вежливо поклонился и отошел, говоря:

— Пойду посмотреть работу дяди.

Вишенке стало свободнее, когда он ушел, несмотря на то, что доброе лицо его и приятный голос очень ей понравились, но ей как-то было стыдно, неловко при нем. Однако девушка была уверена, что робость эта скоро пройдет и что ей очень приятно будет разговаривать иногда с господином Дюмарселем.

Сабреташ прибежал на минутку с работы, чтобы узнать, понравился ли ей хозяин дачи.

— Этот господин, кажется, добрый… такой любезный… — ответила Вишенка.

— Он же нашел, что вы очаровательная девушка, и сказал мне: «Сабреташ, можно вас поздравить, какая у вас хорошенькая племянница! Да, кроме того, какое у нее доброе, кроткое выражение лица, невольно к ней чувствуешь расположение». Еще говорил он мне, что встречал вас до этого. Где же, дитя мое?

— В Париже, в конторе дилижансов… потом в парке Сен-Клу, он меня видел, идущую под руку с молодым человеком, который увез меня оттуда, когда оставалось у меня только десять су в кармане.

— В этом беды нет, что вы шли под руку с молодым человеком… это принято… господин Дюмарсель не только не рассердился, что я вас привел сюда, но, напротив, сказал мне, что если сад вам понравился, то надо часто нам летом гулять в нем: «Вы мне нисколько не будете мешать, да к тому же я часто уезжаю, особенно в это лето я раньше обыкновенного начну свои поездки. Итак, дача будет в вашем полном распоряжении. Доставьте мне удовольствие, если с вашей племянницей будете ходить сюда на целый день».

— Ах! Какой он добрый!

— Мне хотелось вам сообщить об этом, теперь бегу на работу.

Вишенка целый день не видела господина Дюмарселя, но вечером, когда собирались уходить, он опять явился с букетом в руке.

— Возьмите этот букет, — сказал он, подавая его молодой девушке. — Мне садовник говорил, что от него цветка даже не хотели принять… я буду счастливее… надеюсь… прошу помнить, что все цветы этого сада в вашем распоряжении и что цветы для девушек, а девушки для цветов созданы. До свидания, барышня.

Вишенка дрожащей рукой взяла букет, она до того была тронута его вниманием, что едва могла выразить свою благодарность.

— Что это значит? Вы плачете? — восклицает Сабреташ, смотря на Вишенку, когда они вышли из прекрасной виллы.

— Друг мой! Это слезы радости… я была так счастлива, слыша такие ласковые слова и испытывая такое доброе со мною обращение… Ах, позвольте мне поплакать.

На другой день Вишенка думала, что из деликатности ей не следует идти в Нейли, но Сабреташ иначе решил:

— Как! Сегодня не хотите идти после встречи с господином Дюмарселем? — удивился он. — Нехорошо, нехорошо, неловко будет. Он был так ласков, предупредителен с вами. Садовник мне говорил: «Приходили сюда иногда дамы, но еще никогда никому он не дарил букета. Должно быть, ваша племянница очень ему понравилась». А вы за такую вежливость не хотите больше показаться.

— Если вы такого мнения, то с удовольствием пойду и сегодня. Я боялась, чтобы он не счел меня назойливой.

— Всегда можем смело пользоваться удовольствием, которое не делает никому вреда.