Александр Байгушев: Партийная разведка

Романов и Гришин были конкуренты повесомеё и посерьёзнее. За каждым был свой крепкий клан. Свои сторонники в ЦК. За ними приходилось крепко присматривать, чтобы не переиграли — не заработали больший, чем у Брежнева, политический авторитет. Это были, как «Кировы» при Сталине. Вроде бы и поддерживают, и с трибуны Второго Ильича славят. А что там под трибуной? Не бомбу ли замедленного действия кладут? Отсюда, моясет быть, и перегиб Второго Ильича с орденами и золотыми звёздами себе на грудь. Наивно укреплялся таким игрушечным образом.

А дворцовые интриги против него плелись вовсю. То обостряясь, как на сквозном ветру, то затихая, как в штиль, но всегда заставляя Брежнева балансировать на проволоке. Яковлев же, обжегшись на шелепинских «младотурках», но не засветившись, искал то ли по заокеанскому заданию, то ли из собственного неистового авантюризма, с кем бы ещё поумнеё сыграть в фальшивую игру (много позже он сыграет с Горбачёвым и станет таки членом Политбюро, а Горбачёва выжмет, как лимон, и выбросит из политики!).

Подняться и стать героем интеллигенции «хромой бес» решил на русофобии.

У него всегда было одно кредо. Он всегда чувствовал себя в России, как грешник в аду. Перед глазами у него всегда была одна придуманная им самим страшилка-декорация пришедшего за его распутной душой возмездия. Декорация, нарисованная его неуравновешенной, психически больной, маниакальной фантазией в образе некоего русского черно-злато-белого, «фашистского», «националистического» торжества. Его преследуют шизофренические вИдения: «Разрушительный шовинизм и национализм под флагом патриотизма пели свои визгливые песни». Он и на старости лёт, не опамятовавшись, был убеждён, что русские люди вокруг него — сплошные фашисты: «Уверен, что и сегодня в утверждении агрессивного национализма в России во всех его формах и на всех уровнях значительную роль играют люди и группы, которые рядятся в одежды «национал-патриотов». Я понимал тогда чрезвычайно опасную роль националистических взглядов, но у меня и мысли не возникало, что они станут идейной платформой развала страны, одним из источников русского фашизма, за которой народы России заплатят очень дорого, если не поймут его реальную опасность сегодня».

У Яковлева всегда был страх висельника, осознающего, что натворил, и понимающего, что рано или поздно, но таки придут за его душой из преисподней. Такие, как Яковлев, боятся тени. Они понимают, что есть «Неизбежность» — так, кстати, именно и называлась статья В. Чалмаева в «Молодой гвардии», № 9, 1968 г. Даже в гетто были восстания, а мы пока ещё не в гетто. Мыто знаем: возмездие на «оккупантов» придёт, потому что русский народ долготерпелив, это как тяжко сжимающаяся пружина, которая, дойдя до предела, затем разжимается с невероятной силой. Ну, а отщепенцы Яковлевы всегда пытались сыграть на опережение. Заранеё в зачатках задавить ростки русского самосознания. Сразу навесить ярлык «черносотенец, фашист» и растоптать.

Он вспоминает, как его безумно напугали русские: «Журнал ЦК комсомола «Молодая гвардия» опубликовал одну за другой статьи литературных критиков М. Лобанова «Просвещённое мещанство» и В. Чалмаева «Неизбежность». Лобанов обвинил интеллигенцию в «духовном вырождении», говорил о ней с пренебрежением как о «заражённой мещанством» массе, которая «визгливо» активна в отрицании и разрушительна. Вызывающим было и то,

ц^о официальный курс… автор объявляет неприемлемым для русского образа жизни. «Нет болеё лютого врага для народа, чем искус буржуазного благополучия», ибо «бытие в пределах желудочных радостей» неминуемо ведёт к духовной деградации, к разложению национального духа. Лобанов рекомендовал властям опираться не на прогнившую, сплошь проамериканскую (то есть еврейскую. — А.Б) омещанившуюся интеллигенцию, а на простого русского мужика, который… способен сохранить и укрепить национальный дух, национальную самобытность… Пока власти приходили в себя, журнал публикует статью Чалмаева «Неизбежность». Как и Лобанов, он тоже осуждает «вульгарную сытость» и «материальное благоденствие». В статье немало прозрачных намёков на то, что русский народный дух не вмещается в официальные рамки, отведённые ему властью, как и сама власть «никоим образом не исчерпывает Россию».

Такой пощёчины власти снести не смогли. На этот раз на статью Чалмаева буквально обрушился пропагандистский аппарат партии, был запущен в обращение термин «чалмаевщина». «Хромой бес» объявил тотальный поход на «черносотенцев». Но мы в русских кругах над изобретателем термина «чалмаевщина» только посмеивались. Как ни парадоксально, широкая общественность бросилась читать обруганный журнал. В коридорах только о храброй «Молодой гвардии» и шептались. Мол, наконец-то, кто-то за русских заступился. Правду против «них» сказал. Лучшей рекламы, чем бешенство Яковлева, было не придумать. Средний партаппарат был весь в восторге. Знакомые офицеры ГБ наперебой звонили: