Игорь Срибный - Берендеев лес

Мятежники наверняка знали, на что идут. Мятеж против князя должен был закончиться либо его убийством, либо пленением и выдачей Тохтамышу. Оставшийся в живых князь был зело опасен, ибо мог собрать верных людей и вернуться, чтобы покарать мятежников. Великий князь Дмитрий Иванович для того и поехал в свою вотчину Кострому.

А в граде Москве началась великая смута. Простые люди и дружинники пребывали в смятении, словно овцы, не имеющие пастуха. Одни сидеть хотели, затворившись в граде, а другие бежать помышляли. И была промеж ними распря великая: одни с рухлядью в град рвались, а другие из града бежали, будучи ограбленными.

Не имея твёрдой руки над собой, москвичи избрали вече, как в давние времена, и ему доверили власть на Москве.

Митрополит Киприан оставался в Москве ещё некоторое время после того, как власть перешла к вече, но затем ему удалось добиться у горожан позволения уйти из града вместе с великой княгиней Евдокией. Но народ уже был столь ослеплён ненавистью к Великому князю, всячески подогреваемую мятежниками, что на выезде из Москвы митрополит и великая княгиня были ограблены дочиста...

Подстрекаемые мятежными боярами лихие люди безжалостно грабили сторонников Димитрия и всех, не примкнувших к бунту.

Мятеж продолжался до тех пор, пока в Москву не прибыл князь Остей – сын Димитрия Ольгердовича, княжившего в литовском Трубчевске и перешедшего на сторону Дмитрия Ивановича Московского за год до Мамаева побоища, во время похода Москвы против Ягайло. Отец Остея - Дмитрий Ольгердович со всей своей семьей, с боярами и с челядью бежал из Литвы и поступил на службу московскому князю, который пожаловал ему в держание Переяславль-Залесский.

Собрав вече, князь Остей говорил не долго. Но слова его падали на благодатную почву, ибо в вече избраны были люди почитаемые и вес в граде имевшие. Они разошлись по своим слободам и кварталам мастеровых людей, неся слово князя, и Москва сама покорилась Остею. Он приехал и, не встречая сопротивления, сразу начал ею управлять, приготовляя город затвориться в осаду. Князь Остей укротил мятеж и укрепил народ в желании оборонять город.

Но тут случилась новая беда…

Мятежники, усмирившись внешне после прибытия в город князя Остея с дружиной, притаились, измышляя новый план против Москвы и москвичей. И план был разработан. Когда добрые люди разошлись по Храмам и молились Богу, чтобы отвести беду, некие же недобрые человеки начали обходить по дворам, вынося из погребов меды господские и сосуды серебряные, говоря: «Не устрашаемся нахождения поганых татар, поскольку тверд град имеем, его стены каменные и врата железные. Не утерпят они долго стоять под градом нашим, великий страх имея! Изнутри града – вои, а извне – князей наших соединившихся устремления убоятся».

В Москве началось повальное пьянство. Погреба знати были разграблены и мёды лились рекою… Очень быстро выяснилось, что москвичи вовсе не были усмирены Остеем. Они просто подчинились ему, как военачальнику, нужному им для защиты от татар. Москвичи управляли Остеем, а не он ими.

Князь Остей ничего не мог поделать с этим истинно русским пороком…

Князь Владимир Андреевич, прозванный после победы над туменами Мамая Храбрым и Донским, удельный владетель Серпуховский, Боровский и Углицкий, младший сын князя Андрея Ивановича Серпуховского и внук Великого князя Московского Ивана I Калиты, получив известие о приближению к порубежью войска Тохтамыша, немедленно отправил гонцов к брату своему двоюродному – Великому князю Московскому и Владимирскому Димитрию.

Князь был славным воеводой. За его плечами уже были победы над тверичами и рязанцами, войсками Литвы и Орды.

В 1380 году в Куликовской битве вместе с воеводой Димитрием Боброком-Волынским командовал засадным полком, решившим исход боя в пользу русских сил.

Но не только воинскими делами был славен князь Владимир Храбрый Донской. Будучи двадцати одного года от роду, основал молодой князь в 1374 году вместе с преподобным Сергием Радонежским в Серпухове мужской Высоцкий монастырь, к коему приходили поклоняться жители всего порубежья.

Князь в одиночестве сидел в светлой горнице и думал думу тяжкую. Польза Отечеству была более любезна его сердцу, чем власть. Поэтому в своё время он отказался от древних прав семейственного старейшинства и был из князей российских первым дядею, служившим брату Димитрию. Сия великодушная жертва возвысила в князе Владимире пред судилищем потомства достоинство героя, который счастливым ударом решил судьбу битвы Куликовской, а может быть и всей Руси…