Фредерик Марриет: Приключение собаки

— Теперь мы можем хоть завтра повенчаться! — воскликнула вдова.

— Mein Gott! Да, даже сегодня!

— Ну, нет, нет, не сегодня! — запротестовала она, и затем, по общему соглашению, решено было отложить свадьбу до выздоровления раненых, которые все должны были присутствовать на пиршестве владелицы Луст-Хауза.

После этого вдова Вандерслуш подробно рассказала капралу и Обадиа Коблю о том, как ее ночью схватили и бросили в тюрьму, и как на следующее утро и ее, и мингера синдика ван-Краузе выпустили, как на рассвете озлобленная и возмущенная мнимой изменой толпа разграбила, разорила и сожгла дом синдика, и как потом, когда он был объявлен ни в чем не повинным, так же толпа с триумфом несла его на руках по улицам города, как на следующий за тем день синдик был торжественно принят королем на особой аудиенции, и как король предложил ему занять прежнюю должность, но синдик, обиженный столь несправедливым обращением, отказался от этой должности, которую принял на себя его приятель и товарищ, мингер Энгельбак.

Выслушав все это, капрал вспомнил, что должен передать письмо Рамзая мингеру ван-Краузе, о котором он чуть было не забыл. Но осторожная вдовушка не отпустила капрала, а послала письмо с Бабэтт, которая доставила его мингеру ван-Краузе, не возбудив ни в ком подозрения.

Ван-Краузе был очень обрадован письмом Рамзая и даже не особенно удивился, узнав, что его зять — якобит и католик; нанесенное ему Вильгельмом III оскорбление так уязвило его, что он сильно охладел к своей партии.

Он покинул Амстердам и поселился в Гамбурге, став совершенно безучастным к тому, кто правит в Англии, Вильгельм ли Оранский или Яков Стюарт.

Рамзай, женившись на Вильгельмине, тоже стал менее горячим сторонником якобитских интересов, так как благодаря своей женитьбе сделался богатым человеком и поселился вместе с своим тестем в Гамбурге. Вследствие всего этого якобиты не стали более его тревожить, не считая нужным впутывать в свои заговоры.

Тем временем на «Юнгфрау», потерявшую своего командира с большею половиною экипажа в госпитале, надо было назначить нового командира, на что потребовалось около месяца срока; по истечение этого времени, еще до прибытия нового командира, все пострадавшие в схватке с контрабандистами уже выписались из лазаретов, и свадьба вдовы Вандерслуш с капралом ван-Спиттером была отпразднована с необычайным торжеством; весь экипаж «Юнгфрау» от мала до велика пировал всю ночь до утра на счет содержательницы Луст-Хауза. Но ни капрал, ни вдова не расщедрились на угощение, а только предоставили своим гостям истратить возможно больше денег в честь этого торжества. Надо, кстати, заметить, что никогда еще экипаж «Юнгфрау» не расходовал столько денег в Луст-Хаузе вдовы Вандерслуш, как в это пребывание свое в Амстердаме, а между тем никто из них уже несколько месяцев не получал казенного жалования, — и странно, что самым сильным богачом был, по-видимому, Костлявый, затем капрал. Некоторые полагали, что их обогатило золото Ванслиперкена, так что, как выражалась молодая фрау ван-Спиттер, «лейтенант Ванслиперкен оплатил все ее свадебные расходы».

На свадебном обеде присутствовали все избранные друзья капрала, мистер Шорт, старший офицер куттера «Юнгфрау», мистер Вильям Спюрей, боцман, мистер Джемс Салисбюри с супругой и, наконец, мистер Филипп Костлявый, эсквайр, который с тех пор, как стал состоятельным человеком, отличался особенной изысканностью и франтоватостью туалета. Вскоре после обеда началось торжество и в самом Луст-Хаузе, обильно изукрашенном гирляндами зелени и множеством добавочных свечей. Стечение народа было столь велико, что вместо расходов этот день принес новобрачной чете совершенно необычайные доходы, что было сочтено ими за хорошее предзнаменование.

— Вот кутеж так кутеж! — сказал Джемми Декс, выходя с остальными на улицу из дверей Луст-Хауза, когда уже совершенно рассвело. — Не так ли, Боб Шорт!

— Да! — по обыкновению лаконически ответил Боб Шорт, направляясь к шлюпке.

Lust-Haus — увеселительное заведение, род харчевни или трактира

Mein Got, dat is de tyfel, т. е. Боже мой, да ведь это черт.

Тяжелое морское наказание, состоящее в том, что приговоренного, привязав к канату, продергивают через воду с одного бока судна на другой под килем.

по-немецки «Дева»

«Шнапс» — водка.