Так как Джек чувствовал больше склонности ко сну, чем к аргументации, то он пожелал фермеру покойной ночи и предоставил отвезти себя домой. Теперь, когда кровообращение восстановилось, боль от пчелиных жал была так сильна, что он был очень рад встретить доктора Миддльтона за чайным столом в своей семье. Джек не стал рассказывать историю своих похождений, а сказал только, что опрокинул нечаянно несколько ульев и был жестоко искусан пчелами. Доктор Миддльтон предписал средство для облегчения боли, но, пощупав пульс Джека, нашел у него сильную лихорадку, что не представляло ничего удивительного после приключений этого дня. Джек улегся в постель и пролежал неделю, в течение которой думал да раздумывал и пришел, наконец, к решению, о котором читатель узнает ниже. Раздумывая о словах фермера, он, правду сказать, не чувствовал ни малейшей охоты к отречению от своих имущественных прав; работа общественная, направленная к осуществлению его великих идей, совершенно не представлялась семнадцатилетнему мальчику, а его родитель, переплетавший эти идеи в совершенно отвлеченной форме с хронологическими бреднями, не мог дать ему нужных указаний в этом направлении; школа ему надоела, а личный характер тянул к приключениям, и вот он надумал план, на который, впрочем, навело его чисто случайное обстоятельство.
В тот вечер, когда Джек вернулся домой, искусанный пчелами, он застал в гостях у отца некоего капитал Уильсона, дальнего родственника, который навещал их очень редко, так как жил довольно далеко, а имея многочисленную семью и никаких средств, кроме половинной пенсии, для ее содержания, не мог тратиться на разъезды. На этот раз целью его посещения было попросить о помощи мистера Изи. Ему удалось получить команду над военным корветом (он состоял на государственной службе), но у него не было средств, чтобы снарядиться самому и хоть сколько-нибудь обеспечить семью на время своего отсутствия. Поэтому он решил попросить у мистера Изи взаймы несколько сот фунтов, рассчитывая расплатиться на счет призов, которые ему удастся захватить. Мистер Изи, доброта и отзывчивость которого не подлежали сомнению, был не такой человек, чтобы отказать в подобной просьбе; он написал чек на тысячу фунтов и вручил его капитану Уильсону, прибавив, что он может уплатить долг, когда найдет это удобным для себя. Капитан Уильсон выдал расписку в получении суммы и обещал уплатить из первых призовых денег, каковое обещание, как бы ни было оно обязательно для честного человека, с юридической точки зрения было равносильно обещанию рассчитаться «на том свете угольками». Сделка только что состоялась, и капитан Уильсон с мистером Изи вернулись в гостиную как раз в ту минуту, когда явился Джек.
Джек поздоровался с капитаном Уильсоном, которого знал уже давно, но, как было сказано выше, он слишком страдал от боли и потому удалился с доктором Миддльтоном и лег в постель.
На восьмой день он встал с постели и явился в гостиную. Тут он рассказал отцу о своих приключениях с яблоками, бульдогом, быком, пчелами и колодезем. Вместо того, чтобы объяснить сыну, что он, действительно, взялся за дело «не с того конца», как выразился фермер, и что отстаивание великих идей посредством воровства яблок является мальчишеством, философ отнесся к подвигу Джека с самой неподражаемой серьезностью.
— Я говорил тебе, Джек, — сказал он, — что мы живем в железном веке, что наши нравы глубоко испорчены социальной несправедливостью. Но всякая истина, хоть и самая возвышенная, должна иметь своих мучеников, прежде чем восторжествует, и, подобно Аврааму, которого всегда считал великим философом, я готов принести своего единственного сына в жертву ради столь благородного дела.
— Все это очень хорошо с вашей стороны, папа, но мы должны обсудить этот пункт. Если вы такой же великий философ, как Авраам, то я вовсе не такой покорный сын, как Исаак, и желаю поступать по собственному усмотрению. Я вижу, что на суше вовсе не подготовлены к вашей философии, и потому намерен отправиться в море, поступить на корабль. Море никому не принадлежит, никем не возделывается, никто его не пашет, никто на него не заявляет требований, оно общее достояние. Стало быть, там я найду равенство, и так как я решил не возвращаться в школу, которая мне до смерти надоела, то и отправлюсь в море.
— И слышать не хочу, Джек. Во-первых, ты должен вернуться в школу, во-вторых, ты не пойдешь в море.
Но Джек принялся «обсуждать этот пункт» с такой энергией, ссылаясь на права человека, на принцип равенства, на свою свободную волю, которой никто не в праве подавлять, что совсем загонял почтенного родителя, и тот кончил тем, что уступил, хотя и со вздохом.
Читать дальше