Фредерик Марриет: Маленький дикарь

Наконец я посоветовал снять весла с лодки, чтобы не допустить бегства бунтовщиков на корабль. Мое появление и слова обратили на меня всеобщее внимание. Я заметил, что м-р Эвелин вздрогнул при внезапном моем появлении и, казалось, рассматривал меня с особенным вниманием. По всей вероятности, его удивление было вызвано моей неожиданною речью и странным появлением среди них. Капитан согласился на мое предложение. Весла спрятали за выступом утеса, и все общество поспешно направилось к дому.

Я опять лег в траву и ожидал возвращения бунтовщиков. Вскоре они дали знать о своем приближении; они смеялись и кричали так громко, что их можно было слышать на значительном расстоянии.

Спускаясь по утесам, они прошли так близко от меня, что я мог разобрать каждое слово их разговора.

— Ну, что ж, «умрешь и в землю отойдешь», как говорит наш священник! — сказал Джек. — Очевидно, они умерли бы рано или поздно, если бы даже мы не расстались с ними так бесцеремонно!

— Черт побери! Да где же Джон Гоф? Где капитан? Где же они все?

Трудно описать удивление пиратов, когда они дошли до того места, где так недавно оставили своих пленников, и открыли, что от них не осталось никакого следа. Сначала им пришло в голову, что они воспользовались лодкой для бегства, но, увидев, что лодка спокойно стоит на своем прежнем месте, изменили свое предположение. Затем они подумали, что Джон Гоф увел пленников погулять в глубь острова. Они стали по очереди звать его изо всех сил. Ответа не последовало. Их недоумение все возрастало. Они все кричали зараз и страшно ругались. По-видимому, они совсем не знали, что делать, искать ли пленников на острове или возвратиться на корабль. Только один из матросов предложил отправиться на поиски — все остальные протестовали и находили, что не стоит бродить попусту по незнакомому острову, и склонялись к тому, чтобы вернуться на корабль.

На это один из матросов заметил, что, пожалуй, им достанется, если они вернутся без своего товарища. Наконец, решено было сесть и ждать возвращения Гофа. Вскоре один из них заявил, что ему до смерти хочется спать. Прошлую ночь он был так занят бунтом, что даже не успел выспаться. Остальные признались, что испытывают то же желание и по той же причине.

Все они начали зевать, потом растянулись на траве, и в скором времени я услыхал по их всхрапыванию, что они крепко спали.

Ползком и очень осторожно добрался я до них; сон их был настолько крепок, что я без труда вытащил у них пистолеты из-за поясов.

Едва я покончил с этим делом, как увидал капитана, Джона Гофа, м-ра Эвелина и всех остальных. Теперь они были хорошо вооружены ружьями и пистолетами и поспешно приближались к нам. Через несколько минут бунтовщики очутились пленными, не имея даже возможности оказать ни малейшего сопротивления. Капитан осыпал меня похвалами за ловкость, с какою я обезоружил матросов.

Я еще разговаривал с капитаном, когда, к моему величайшему удивлению, м-р Эвелин, который в это время беседовал с м-с Рейхардт, стремительно бросился ко мне и, нежно обняв меня, назвал своим внуком.

Тайна вскоре разъяснилась. М-р Эвелин потерпел за последнее время большие неудачи в своих торговых предприятиях. Сын его бывшего конторщика, капитан корабля, принадлежащего Южно-Американскому обществу, собирался в это время в плавание. М-р Эвелин решил присоединиться к нему с грузом товаров, предназначенных для Южно-Американских рынков.

У него была и другая цель. Он хотел навести справки о своей давно исчезнувшей дочери и ее муже, о котором он не получал никаких известий с того времени, как зять его с приобретенными бриллиантами сел на корабль для возвращения на родину.

Корабль, на котором они плыли, пропал без вести, и м-р Эвелин давно потерял надежду когда-нибудь увидеть их и порученные им драгоценности.

По дороге к нашему дому он спросил м-с Рейхардт о моем имени, говоря, что мое сходство с одним из его близких друзей, которого он уже много лет считал погибшим, внушает ему большой интерес ко мне. Ответ м-с Рейхардт вызвал целый ряд вопросов; м-с Рейхардт отвечала подробно на все, показала ему пояс с бриллиантами, бывшими во владении м-с Генникер и ее мужа, рассказала историю Джаксона и убедила его в том, что хотя он лишился дочери, так давно оплакиваемой, сын ее, несомненно, существует в лице того «юного дикаря», который только что спас его от грозившей ему беды.

Остается прибавить, что мне, наконец, выпало счастье возвратить моему деду бриллианты, переданные мне Джаксоном.