Фредерик Марриет: Иафет в поисках отца

Я обнял ее; голова ее тихонько склонилась на мое плечо, и она залилась слезами.

— Говори, душа моя, твое молчание не дает мне покоя! — продолжал я.

— Я люблю тебя, Иафет, — ответила она сквозь слезы, — но я не знаю, угодна ли Богу земная любовь моя. Противиться же ей я не в состоянии.

После этого признания я несколько минут не выпускал ее из своих объятий. Наконец Сусанна высвободилась, и мы поехали домой.

Батюшка был не в духе, когда я возвратился, и довольно строго расспрашивал меня, где я был. Но ему очень понравились слова лорда Виндермира, и он немного притих, однако все еще продолжал свои расспросы. Разумеется, я не открыл ему всей правды и внутренне извинял себя тем, что в свете нельзя жить одной правдой.

На другой день я обещал Мастертону обедать у него. Он нравился моему батюшке, и потому я начал следующий разговор:

— Батюшка, я не могу сегодня обедать дома, я обещал быть у одного…

— У кого, Иафет?

— У старой крысы…

— Не стыдно ли называть так друга, который тебе сделал столько добра?

— Извините меня, батюшка, — ответил я, — но я употребил собственное ваше выражение, думая вам этим угодить.

— Угодить мне неблагодарностью? Стыдитесь, сударь! Я этого не ожидал.

— Любезный батюшка, я занял это выражение у вас самих. Вы его так называли в глаза, и он жаловался мне на то еще до нашей встречи. Я вполне чувствую его попечение обо мне и никогда не потеряю к нему должного уважения. Но могу ли я ехать?

— Да, Иафет, — ответил он очень серьезно, — и сделай милость, извинись за меня перед ним, мне самому совестно…

— Батюшка, нечего стыдится тому, кто всегда готов исправить свою ошибку; мы все иногда выходим из границ умеренности.

— Ты мой истинный друг и добрый сын, Иафет, — ответил растроганный отец. — Не забудь же извиниться перед Мастертоном, я до тех пор не буду спокоен.

Приехав к Мастертону, я очень удивился, встретив там Гаркура.

— Очень рад вас видеть, Иафет, — приветствовал он меня.

— Гаркур, позвольте вам представить мистера де Беньона, — сказал Мастертон с насмешливой улыбкой, как будто бы не зная, что мы уже давно были знакомы…

— Гаркур, — сказал я, подавая ему руку, — я виноват перед вами за мои невежливые подозрения. Но я тогда был так взволнован, что это некоторым образом может извинить вину мою.

— Нет, Иафет, — ответил Гаркур, сжимая мою руку, — не вы, а я должен искать вашей снисходительности; мой поступок непростителен, но я почту себя счастливым, если вы снова примете меня в число друзей ваших.

— Теперь, мистер Мастертон, — сказал я в свою очередь, — так как сегодня мы расположены к извинениям, то позвольте и мне просить за моего батюшку, который вас когда-то назвал старой крысой; он бы совершенно забыл это, если бы я ему не напомнил утром.

Гаркур захохотал во все горло.

— Так скажите вашему старому тигру, что я не почитаю себя обиженным, потому что это название я принял, как относящееся к целому классу людей, занимающихся судебными делами. У нас завтра воскресенье, и вы, вероятно, поедете в церковь или в собрание.

— Я думаю идти в церковь.

— В таком случае, в половине третьего заезжайте за мной, и мы поедем вместе.

— Хотя я на это время имею много приглашений, но ваше я принимаю с удовольствием и прежде других исполняю.

— День этот будет посвящен истории Сусанны. Двусмысленность эту Гаркур совершенно не понимал.

Мы отобедали очень весело, и между мной и Гаркуром кончились все прежние неудовольствия. Расставаясь, он обещал навестить меня на другой день, а Мастертон прибавил, что и он также заплатит визит старому тигру, то есть моему отцу.

После завтрака приехал Гаркур. Я рекомендовал его моему отцу, и через несколько минут мы отправились в мои комнаты, чтобы там поболтать на свободе.

— Я много расскажу вам, де Беньон, — говорил Гаркур. — Прежде всего надобно вам напомнить, что, когда, я услышал, что вы неожиданно исчезли, я хотел вас найти и просить вас возвратиться в Лондон. Тимофей, кажется, чуждался меня и сообщил мне только, что вы прежде вашего отъезда, были у леди де Клер в Ричмонде. Тогда я явился к этим дамам, хотя и не был знаком с ними, и рассказал им мой дурной поступок. Я также сообщил им, что хочу предложить вам место, находящееся в распоряжении моего отца, и которое прилично всякому благородному человеку, хотя и не очень доходно.

— Очень вам благодарен за ваши заботы.

— Бросьте, пожалуйста, эту церемонность. Вот таким-то образом я познакомился с леди де Клер и ее дочерью. Я помню, вы мне рассказывали много хорошего о последней. Но мне не верилось, чтобы Сецилия де Клер была та самая Флита, которой вы были покровителем, потому что вы отыскали ее родственников уже после того, как я вас оставил. Поэтому, признаюсь вам, маня очень удивило участие, которое принимали в вас обе, мать и дочь. Они не могли мне дать никаких сведений, где находились вы, но умоляли употребить всевозможные старания отыскать вас. Восемь дней беспрерывно я расспрашивал о вас, но все поиски остались тщетными, и я снова отправился в Ричмонд уведомить об этом леди де Клер. Сецилия горько заплакала, и я не мог удержаться, чтобы не спросить у леди де Клер, почему ее дочь принимает такое сильное участие в ее судьбе.