Эжен Сю - Приключения Геркулеса Арди, или Гвиана в 1772 году

— Дурашки смирней нет, господин актуариус. Это все знают, так же ясно, как то, что луговая мельница — репер в проливе Мэйфлауер.

Мейстер Арди изумленно посмотрел на моряка и завопил:

— Какая, к дьяволу, Дурашка, какая мельница, какой пролив? Ты спятил, что ли, или смеяться надо мной пришел, болван?

Кейзер понял, что был неосторожен, и решил половчей поправиться:

— Ладно, ладно, господин актуариус, я, положим, не говорил про Дурашку, ничего не говорил. Да она уже не Бертина; Берта сроду не держала черных коров. Две недели, как она продала ее мамаше Брауер за сто франков и шесть локтей фризского полотна. Так что Берта здесь ни при чем. Штурман за чужую посудину не отвечает, как говорится.

Понять Кейзера стало совсем невозможно, но говорил он очень серьезно и явно озабоченно. Актуариус убедился, что моряк его не разыгрывает, и спросил, сдерживая себя:

— Да скажи ж ты, наконец, ненормальный, в чем дело. Тебя прислал начальник порта, так ведь?

— Точно так, господин актуариус, — уверенно ответил Кейзер.

— Так что ты несешь про черных коров и мамашу Брауер? При чем здесь начальник порта?

— Ни при чем, господин актуариус, решительно ни при чем. Раз телка погналась за вашим сыном — мое вам почтение, господин прапорщик! — а он упал в грязь у ручья, значит, и начальник порта здесь ни при чем, и Берта тоже ни при чем — телку-то купила мамаша Брауер.

— Что это значит, болван? — сказал актуариус, гневно глядя на моряка. — Мой сын, прапорщик, убегал от коровы? Ты поосторожней, а то, я слышал, ты шатаешься за рыбой к заказанным банкам и часто бываешь в «Надежном якоре», где собираются все здешние контрабандисты!

— Господин актуариус, господин актуариус, — забормотал напуганный его угрозами Кейзер, — вот не брать мне в руки лота и подзорной трубы, если почтенный господин прапорщик — вот он сам подтвердит — не убегал…

— Замолчи, — сказал актуариус.

— Моряк говорит правду, — произнес Геркулес. — Я действительно убегал от коровы.

Кейзер вздохнул, словно гору с плеч сбросил.

— Ты убегал от коровы?! Ты, Геркулес! — откликнулся актуариус. — Нет, этого не может быть.

— Да, я убегал от коровы, — еще раз сказал Геркулес, втайне надеясь, что это признание отвратит отца от его опасных геройских замыслов.

— Убегал от коровы! — опять произнес актуариус, не веря своим ушам.

— Я убегал от коровы, потому что перепугался, — бодро сказал Геркулес, думая, что окончательно уничтожает надежды отца. — Слышите, батюшка: перепугался и убежал.

Актуариус на несколько секунд погрузился в размышления, потом поднял голову. Он сиял — развеялись посетившие его сомнения насчет отваги сына.

Мейстер Арди горделиво указал на него и возгласил:

— Как небрежно он признается, что испугался коровы! Сейчас видно: человек настолько силен, что не боится признаваться в маленьких слабостях. Вот чем довершено сходство моего сына со славнейшими полководцами древнего и нового времени. Почти все они чего-нибудь неодолимо боялись. Ганнибал боялся мышей, Эпаминонд — пауков, Тюренн — сверчков, Мальборо не выносил яблок. Но и разница велика. У Геркулеса тоже своя антипатия, но в его антипатии есть даже нечто грандиозное, величественное, героическое. Его устрашает не какая-нибудь букашка или тростинка, но мать и подруга одного из самых свирепых в свете созданий — быка! — Актуариус обернулся к Кейзеру и с торжеством спросил: — Ты все видел и слышал, почтенный штурман. С замечательным чистосердечием он признается, что перепугался телки, — так не храбрец ли он?

Актуариус, видно было по всему, был совершенно доволен. Кейзер успокоился, отнеся благополучный исход встречи с судейским на счет собственного хитроумия, и ответил:

— Точно так, господин актуариус: он храбро убегал, очень храбро. Не много найдется храбрецов, которые так побегут от Дурашки!

— Ты говоришь здраво, штурман Кейзер. Спроси внизу у фрау Бальбин стакан Канарского вина. Только за каким же чертом тебя все-таки прислали?

— Меня прислали передать вам, господин актуариус, что начальник порта ожидает вас с судовой ролью на борту «Вестеллингверфа»; завтра судно отчаливает. В арсенале страшная суета: слышно, на судно срочно сажают какие-то войска. Одни говорят, их отправляют на север, другие говорят — на юг. Да какая разница: и на севере, и на юге самый храбрый моряк в иную минуту с тоской помянет берег, — вздохнул Кейзер, подумав о Берте.

Слушая моряка, актуариус о чем-то думал, потом хлопнул себя по лбу и воскликнул, обращаясь к сыну: