Эдмон Ладусет - Железная маска

— Ньяфон! — воскликнула девушка, побледнев и резко встав.

— А теперь я открою свою тайну, — дрогнувшим голосом продолжал карлик. — Я вас люблю!

Девушка серьезно посмотрела на него и сказала:

— Бедняга Ньяфон, твоя речь — речь безумца, и лишь поэтому я тебя прощаю! Однако…

— Сжальтесь надо мной! — прорычал взбешенный карлик. — Вы, подобно всем прочим, видя, как природа обошлась со мной, полагаете, что сердце мое лишено чувств. Но вы ошибаетесь, мадемуазель Ивонна! Я люблю вас и хочу, чтобы вы стали моей женой, однако подумайте хорошенько, прежде чем отказать мне, поскольку от меня, и только от меня зависит счастье или несчастье всех живущих в этом замке… Клянусь, что это правда!

— Да, я ошибалась, — холодно ответила ему Ивонна. — Я, подобно всем прочим, считала тебя несчастным, обделенным судьбой созданием, которое следует защищать и утешать; но теперь, убедившись в твоей дерзости, я вижу лишь дурные наклонности и злое сердце… Убирайся прочь! Я изгоняю тебя из своего дома!

Однако Ньяфон не пошевелился, продолжая смотреть на Ивонну своим единственным налитым кровью глазом.

— Послушайте, — сказал он. — Кто-то идет сюда.

— Это возвращается моя мать.

— Нет, это приближается моя месть.

Девушка бросилась к окну и в бледном свете луны различила фигуру мужчины.

— Монсеньор Людовик, — прошептала она.

Открылась дверь, и в залу вошел юноша, протягивая руки к Ивонне. Но тут он заметил карлика и спросил:

— Что это значит, Ньяфон? Ты сказал, что Ивонна в большой опасности. Поэтому я и пришел… Но, похоже, ей ничто не угрожает?

— Со мной все в порядке, монсеньор! — воскликнула девушка.

— Нет, нет! Я говорил правду! — отозвался Ньяфон, прикидываясь дурачком. — Просто я перепутал… я имел в виду мадемуазель Сюзанну де Бреванн.

— Сюзанне угрожает опасность? — заметно волнуясь, спросил Людовик.

— И очень серьезная, монсеньор, — подтвердил карлик. — Вы ведь не знаете, что этим утром господин де ла Бар, оруженосец господина графа, ускакал в монастырь урсулинок, чтобы привести в замок мадемуазель Сюзанну.

— Сюзанна возвращается! — воскликнул юноша с такой искренней радостью, что Ивонна слегка пошатнулась, видя, как он даже не пытается скрыть охватившие его чувства.

— Сегодня же вечером она будет здесь, если только не… — Карлик запнулся и взглянул на Ивонну, почти лишившуюся чувств.

— Ну же, договаривай! — нетерпеливо прикрикнул на него монсеньор Людовик.

— Монсеньор, — продолжал карлик, — как стемнело, в гостиницу «Корона», а это недалеко отсюда, на дижонской дороге, вошли четверо. Я спрятался под стол, все слышал и из сказанного понял, что они ждут возвращения шевалье де ла Бара, дабы убить его и похитить мадемуазель.

Юноша не стал слушать дальше. Он запахнул плащ и уже собирался выбежать из залы, когда Ивонна попыталась задержать его:

— Не придавайте значения словам этого несчастного, монсеньор. Он просто пытается оправдаться…

— Я сказал правду, — возразил Ньяфон. — Впрочем, если вы мне не верите… Но ведь и мадемуазель Ивонне также известно, что этим вечером мадемуазель Сюзанна должна вернуться…

— Да, да, я знала… — пробормотала Ивонна.

— Знала, но ничего мне не сказала? — с упреком сказал монсеньор Людовик и, мягко отстранив ее, вышел.

Карлик, одарив Ивонну саркастической ухмылкой, также вышел и запер за собой дверь, чтобы девушка не смогла последовать за ними. Минуту спустя он уже скакал рядом с юношей.

Карлика переполняла злоба и ярость, он погонял лошадь, сжимая в руке сверкающий кинжал и бормоча сквозь зубы:

— Вперед, вперед, монсеньор Людовик! Даже если ты уйдешь от них, уж я-то тебя не пощажу!

В четыре часа пополудни два всадника выехали из Дижона и, оказавшись на нужной им дороге, пустили лошадей во весь опор, борясь с порывами снежного вихря.

Один из всадников обернулся и спросил другого:

— Вы не очень устали, мадемуазель Сюзанна?

— Ах, месье де ла Бар! — ответила девушка. — В монастыре урсулинок не обучают тонкостям верховой езды…

— Потерпите, мадемуазель. Через час мы будем уже в замке.

— Трудно заподозрить в недостатке терпения человека, возвращающегося под крышу родного дома после восьмилетнего отсутствия. Однако должна признать, что я просто с ног валюсь от холода и усталости.

— Послушайте, мадемуазель, я уже вижу огни гостиницы «Корона». По сути, это всего лишь постоялый двор, но, если вас не испугает его убогость, мы могли бы остановиться там ненадолго, чтобы вы хоть немного отдохнули.