Эдмон Ладусет: Железная маска

— Я иду, сударь.

Фариболь и Мистуфлэ хотели было последовать за ним, но мушкетер остановил их:

— Монсеньор пойдет один.

— Подождите меня здесь, — сказал юноша, желая успокоить их, — я скоро вернусь.

Но как только за ними закрылась дверь, Фариболь и Мистуфлэ услышали шум борьбы, сдавленные крики и звук падения тела, а затем возглас монсеньора Людовика:

— Предатели! Гнусные предатели!

Потом так же внезапно крики и шум смолкли.

— Гром и молния! — вскричал возмущенный Фариболь. — Бедняга угодил в подлую ловушку! Высади эту дверь, Мистуфлэ! Нет, бесполезно… Мы тоже окажемся у них в руках. Будем сооружать баррикаду!

Приятели дружно взялись за дело, и вскоре дверь была завалена мебелью.

— Хозяин! — воскликнул Мистуфлэ. — Я слышу шаги. Они идут! Боже, защити нас!

— Пусть идут! У тебя остался ключ от потайной двери?

— Да, хозяин.

— Отлично. Теперь скажи мне, как высоко от земли это окно?

— Метров пять, хозяин!

— Сможешь спрыгнуть?

— Да… Но там внизу стоят два мушкетера.

— Тем лучше! Прыгай прямо на них, заодно и врагов поубавится!

— А как же вы?

— Я спущусь по потайной лестнице, а ты откроешь мне дверь, когда…

Мощный удар в дверь потряс баррикаду и помешал Фариболю закончить свою мысль. Слуги короля перешли в наступление.

— Проклятие! Живее, Мистуфлэ! Прыгай и поработай кинжалом, а я попробую задержать этих голодных псов, хотя и не думаю, что протяну больше десяти минут!

С этими словами Фариболь бросился к баррикаде и, просовывая клинок шпаги в образовавшиеся щели, нанес два удара, ответом на каждый из которых был крик боли.

— Есть! — вскричал ловкий фехтовальщик. — Двое готовы!

Он снова пустил свое оружие в ход, и снова услышал стук упавшего тела.

— Трое! — хладнокровно констатировал он.

Разъяренные столь успешной обороной мушкетеры все разом навалились на ветхую дверь, выломали ее и, словно спущенные с цепи дикие звери, ворвались в комнату королевы-матери. Дружный крик ужаса вырвался у них, когда в неверном свете факела на кровати под высоким балдахином они увидели труп Анны Австрийской. Сняв шляпы, мушкетеры почтительно отступили.

— Черт возьми! — вдруг шепотом выругался один из них. — А где бандит, осмелившийся сюда проникнуть и убивший трех наших людей?

Этот вопрос невольно напомнил всем о цели их прихода.

— Должно быть, он выпрыгнул в окно, — предположил другой, подошел к окну, перевесился через подоконник и тут же с криком отскочил назад: — Там внизу еще двое наших! Они убиты!

— А бандит?

— Его нигде не видно.

— Разрази его гром! Мы не можем дать ему уйти! Все к главному входу! В погоню!

Послушные сему мудрому приказу мушкетеры поспешили покинуть опочивальню покойной королевы-матери.

А между тем Фариболь, сочтя излишне опасным продолжать оборону баррикады, проскользнул на потайную лестницу, задвинул за собой панель и спустился вниз. Он уже протянул руку, чтобы толкнуть дверцу, когда услышал тихий голос Мистуфлэ:

— Хозяин! Хозяин!

— Я здесь, — ответил Фариболь.

— Все прошло хорошо… Эти двое у двери… уже не обнажат шпаг.

Друзья замолчали, прислушиваясь к доносившимся из опочивальни голосам. Когда же таким образом они оказались посвящены в планы противника, Фариболь сказал:

— Отлично. Мы можем не беспокоиться, но так как они оказались посвящены в планы противника, Фариболь сказал:

— Но, хозяин… — только и сумел вымолвить пораженный Мистуфлэ.

— Ты возразил или мне показалось?

— Я? — ответил Мистуфлэ. — Нет, хозяин, что вы! Куда вы — туда и я!

Друзья уже собирались свернуть за угол дворца, когда столкнулись лицом к лицу с мушкетерами, спешившими со шпагами в руках к месту гибели двух своих товарищей. Увидев двух мужчин, идущих в противоположном направлении, они остановились и преградили им путь.

— Кто вы такие? — грубо осведомился один из солдат.

Фариболь, завернувшись в плащ до самых глаз, толкнул локтем Мистуфлэ, приказывая ответить. Тот, изрядно струхнув, все же сообразил, как следует вести себя, и, почтительно повернувшись к своему приятелю, спросил:

— Монсеньор позволит мне ответить этим господам?

— О! — склоняясь в поклоне, воскликнул мушкетер. Подобное обращение слуги к господину явно произвело на него должно впечатление. — Вы простите мне мою нескромность, монсеньор, узнав, что мы преследуем одного бандита…

— Одного? — тут же подхватил Мистуфлэ. — Но нас, как вы могли бы заметить, двое!