— Нет, сэр, — солгал лейтенант.
— В таком случае, вы не откажетесь присоединиться к нам за ужином?
Ужин прошел с большим успехом: Нельсон развлекал всех, подшучивая над Джанной и Рэймиджем, а над ним, в свою очередь, подсмеивался граф Питти, которому, похоже, по душе пришлась живость темперамента коммодора. Они поднимали тосты за падение Бонапарта, за здоровье двух углежогов, за счастье Джанны, а также ее и Питти счастливое путешествие.
Наконец, ужин подошел к концу, и Нельсон попрощался с обоими итальянцами, и предложил Рэймиджу сделать то же самое, пояснив, что завтра у него не будет времени посетить их.
Так что Рэймиджу не оставалось выбора. Питти был сдержан, можно сказать формален. Да и Джанну, похоже, не волновала перспектива близкого расставания. Глаза ее блестели, но секунду спустя, поднеся к губам ее руку, Рэймидж обнаружил, что та холодна и безвольна: ни скрытого пожатия, ни попытки выразить в прикосновении свои тайные чувства. «Спасательная экспедиция завершилась, — с горечью подумал Рэймидж, — родственники воссоединились, и роль лейтенанта Рэймиджа подошла к концу».
Едва он повернулся, стремясь первым покинуть каюту — ему не хотелось видеть, как шлюпка повезет Джанну к берегу — коммодор вручил ему запечатанный конверт.
— Ваши приказы, — коротко сказал Нельсон. — Письменный рапорт об операции по спасению экипажа «Белетты» представьте мне завтра до полудня.
Пока Джексон в темноте вел шлюпку к «Кэтлин», Рэймидж сидел на кормовой банке, снедаемый печалью. С этими итальянцами все — притворство, все — лицемерие. Минуту назад она стояла перед ним на коленях, и тут же говорит «прощай» с интонацией не более радушной, чем засидевшемуся гостю.
Их окликнули с куттера. В ответ Джексон прокричал: «Кэтлин», давая понять, что в шлюпке капитан.
Добравшись до своей крохотной каюты, в которой за секунду до его прихода вестовой подвесил на переборку фонарь, Рэймидж отстегнул шпагу, уселся на стул и тупо уставился в палубу. Расстеленный на ней парус, заменявший ковер, в месте, где открывалась дверь, вытерся и требовал покраски. Проклятье, как он устал! Каким счастьем было бы почувствовать себя куском парусины, полусонно подумал лейтенант, когда несколько мазков кистью позволяют скрыть все грязные пятна и делают его опять новым.
Он достал из кармана запечатанный конверт. Чего теперь хочет от него коммодор? Наверняка доставить какое-нибудь проклятое донесение: куттеры для этого и предназначены. Может, это бумаги, адресованные сэру Джону Джервису в Сан-Флоренцо, или письма для посла в Неаполе.
Рэймидж взломал печать, открыл конверт и начал читать.
«Сим вам предписывается и указывается, —
гласил документ, —
принять на борт находящегося под вашим командованием королевского корабля господ маркизу ди Вольтерра и графа Питти, и с возможным поспешанием доставить их в Гибралтар, предусмотрительно придерживаясь южного маршрута во избежание перехвата вражескими военными кораблями… По прибытии в Гибралтар вам следует незамедлительно явиться к командующему там адмиралу для получения дальнейших распоряжений».
Рэймидж усмехнулся: стоит ли теперь удивляться, почему так блестел взор Джанны?
«Удар милосердия» (фр.).
Добрый вечер, господа! (фр.)
Что такое? (фр.)
Я сказал «Добрый вечер» (ит.).
Я не понимаю! (фр.)
Шейлок — персонаж пьесы Шекспира «Венецианский купец» (акт III, сцена 1. Пер. Т. Щепкиной-Куперник).
В 1756 году адмирал Джордж Бинг был послан с эскадрой на помощь осажденному гарнизону острова Минорка. После нерешительной битвы Бинг вернулся в Гибралтар. Военный трибунал обвинил Бинга в трусости и приговорил к смерти. После расстрела Бинга в 1757 году многие указывали, что Свод Законов Военного Времени страдает излишней жестокостью.
Здесь обыгрывается английское звучание имени графа — «Blazey — Blaze-Away» — идиоматическое выражение, означающее поддерживать непрерывный огонь.
Джонатан — кличка американцев.
Лайми — на американском жаргоне кличка, обозначающая англичан.
Патландер — прозвище ирландцев.
Отлично, Нино. Это друзья! (ит.)
Бог мой! Как это так? Кто вы? (ит.)
Осел (ит.).
Читать дальше