Сергей Шведов: Бич Божий

– Так ты считаешь, сиятельный Аттал, что мне не удастся отговорить Аталава от похода в Африку?

– Аталав будет стоять на своем, – угрюмо буркнул бывший префект. – Хотя далеко не все готские рексы поддерживают его в этом намерении.

– Например? – спросил Сар, усаживаясь в предложенное хозяином кресло.

– Рекс Сигабер прямо заявил, что этот новый поход закончится для готов катастрофой, но, к сожалению, большинство вождей встали на сторону Аталава.

– В том числе и юный рекс Валия?

Возможно, Аттал счел этот вопрос бестактным, во всяком случае, он далеко не сразу на него ответил. И это позволило гостю внимательнее присмотреться к жилищу, где обитал самозваный император. Хижиной он этот дом, сложенный из камня, не назвал бы, но и до статуса палаццо тот явно недотягивал. Видимо, ранее здесь проживал торговец средней руки, ныне вытесненный на улицу. По мнению Сара, хитроумный Орозий, сохранивший и при новой власти положение если не правителя, то распорядителя, мог бы подыскать для опального патрикия более подходящее убежище. Но, видимо, обнищавший за годы изгнания Аттал столь невысоко стоял в глазах как аланских, так и готских вождей, что бывший ректор решил не церемониться с бывшим префектом.

– Я бы на твоем месте обратил внимание на младшего брата Аталава, рекса Тудора, – ушел все-таки от прямого ответа Аттал. – Очень честолюбивый молодой человек.

– А как себя чувствует Галла Плацидия?

– Понятия не имею, – пожал плечами бывший префект. – Впрочем, эта женщина сама не знает, чего она хочет. Но вряд ли походная жизнь ей по вкусу. Дочь Феодосия Великого привыкла к роскоши. Кроме того, ей хочется властвовать, а рекс Аталав не тот человек, который станет прислушиваться к мнению женщины.

Аттал, надо отдать ему должное, даже в нынешнем своем незавидном положении оставался истинным римлянином. Он утратил практически все, но любовь к империи и родному городу сохранил. Сар не сомневался, что этот человек не станет ему мешать, даже если действия посланца Гонория будут угрожать его безопасности и жизни. А потому сведениям, полученным от него, можно верить. Сар плохо помнил Тудора по той простой причине, что тот был совсем мальчишкой, когда сын патрикия Руфина покинул готский стан. Зато он очень хорошо знал рекса Сигабера, человека упрямого, но далеко не глупого.

Дополнительные сведения о готских вождях рекс получил от расторопного Фавста, охотно согласившегося играть роль провожатого при сиятельном магистре. Валия и Тудор не ладили между собой, а причиной их недружелюбия, чтобы не сказать вражды, была непоседливая супруга несчастного Аттала. Благородная Пульхерия поначалу никак не могла определиться, кому из двух юных рексов отдать предпочтение. А когда наконец выбор матроны пал на Валию, рекс Тудор расценил это как предательство с ее стороны.

– Она что же, спала с обоими? – удивился чужой расторопности Аэций, сопровождавший отца.

– Речь идет не о пустой интрижке, трибун, – усмехнулся в ответ на его вопрос Фавст. – Надо было угадать волю богов. А благородная Пульхерия один раз уже ошиблась в выборе, и эта ее ошибка хоть и спасла империю, но погубила благородного гота.

– По-моему, она просто сумасшедшая, эта твоя Пульхерия, – пожал плечами Аэций.

– Так все бабы сумасшедшие, – не стал спорить с молодым трибуном опытный Фавст. – К сожалению, а может, и к счастью, именно они рожают как простых людей, так и божественных императоров. Смею тебя уверить, светлейший Аэций, среди готских вождей и жрецов есть немало влиятельных людей, которым затея Пульхерии не кажется безумной.

Сара рассуждения Фавста о похождениях Пульхерии скорее позабавили, чем огорчили. Тем не менее он отдавал себе отчет в том, что связь Пульхерии с Валией не может не беспокоить рекса Аталава. Галла Плацидия родила Аталаву сына, и этот мальчик, в случае смерти Гонория, мог стать римским императором. Что, безусловно, сказалось бы на положении его отца. Древинги окончательно восторжествовали бы над готами, прочно закрепив за своими рексами место верховного вождя. Видимо, поэтому дротты решили заранее похлопотать о сопернике для сына Аталава.

Верховный вождь готов встретил посланца императора Гонория довольно сухо, чтобы не сказать враждебно. А ведь когда-то Аталав и Сар были друзьями. Впрочем, с того времени утекло слишком много воды, и оба почти забыли о былой привязанности. Патрикий Сар свернул с дороги, начертанной венедскими и готскими богами, а потому и не мог рассчитывать на сочувствие рекса, в чьих жилах кипела ярь бога Ярилы-Бальдура. Аталав был назван ярманом в храме Лады, и юный язычник Сар участвовал в той мистерии. К счастью, Сар не прошел посвящение до конца и не вступил в круг русов Кия, иначе отступничество стоило бы ему головы.