Константин Бадигин - Ключи от заколдованного замка

О новом театре говорили давно. Обветшалый оперный дом не украшал город. Но император любил внезапностью приказов производить впечатление на своих подданных.

Моряки обратили внимание, что прохожие и проезжие избегали встречи с императором. Улицы были пустынны. Как только люди замечали кавалькаду, тотчас сворачивали на другую сторону. Делали это и штатские, а особенно офицеры.

В переулке всадники услышали резкие удары колокола, раздавшиеся из-за забора, не похожие на церковные.

— Что за звон? — закричал император.

— Звонят к обеду у графини Строгановой, ваше величество, — доложил военный губернатор.

— Дура старая, почему обедает в три часа? — разгневался император. — Приказать, чтоб обедала в час!

Один из адъютантов поскакал с приказом к графине Строгановой, а остальные, во главе с императором, двинулись во дворец.

По пути император спросил у незнакомого армейского майора, оказавшего ему все полагавшиеся почести:

— Господин майор, сколько у вас за обедом подают кушаньев?

— Три, ваше величество!

— А позвольте узнать, господин майор, какие?

— Сегодня — щи, каша да сладкий пирог.

Император повеселел. По его приказу майорскому чину полагался обед из трех блюд.

— Молодец, господин майор, бравый офицер, славный офицер! Считайте себя подполковником.

Адъютанты записали имя, отчество, фамилию очумевшего от радости майора.

У дворцового крыльца император спешился и тут же скрылся за дверью.

— А вы, государи, извольте ехать в Преображенский полк, на ротный двор, и ждите повелений, — сказал военный губернатор фон дер Пален. — Молите бога о благополучном окончании сего прискорбного дела. А теперь познакомимся. — Он вынул записную книжку. — Кто вы? — спросил он у ближайшего к нему офицера.

— Лейтенант флота российского Павел Скавронин, — выступил вперед костлявый и высокий офицер. Он был коротко острижен. Небольшие усики и бакенбарды украшали его лицо.

— А вы?

— Лейтенант Федор Карцов, — выпучив голубые глаза, отрапортовал маленький и полный моряк с густыми рыжими волосами.

— А вы?

— Лейтенант Иван Круков.

— Очень хорошо, господа. Надеюсь, скоро встретимся. — И губернатор поспешил вслед за государем.

Офицеры отпустили коляску, благо до казармы Преображенского полка было недалеко.

— Попали, словно кур в ощип, — тонко пропел Федор Карцов.

— Вот он какой, его величество Павел Первый!

— Вам-то ничего, господа, вы холостяки, — грустно сказал Круков. — А ведь я к жене ехал… Три года не виделись. Она москвичка, моя Леночка.

В Преображенском полку моряки оказались как бы под домашним арестом. Из помещений их никуда не выпускали, но и в карцер не посадили. От офицеров-преображенцев они узнали о многих прискорбных изменениях в столице. После смерти Екатерины гатчинцы устремились в гвардию, их называли опричниками. Многие возмущались непонятным пристрастием императора к Мальтийскому ордену.

В большой ротной комнате Преображенского полка моряки прочитали вывешенные на стене правила, составленные лично императором. В правилах было сказано, что при встрече с государем на улицах даже дамы должны выходить из экипажей, несмотря на дождь и грязь, и делать глубокий реверанс, статским сбрасывать шинели и по-военному отдавать честь. На улицах не дозволялось произносить слово «курносый» и называть животных «Машкой».

Проходя мимо Зимнего дворца, все горожане должны снимать шапку, несмотря ни на какую погоду, и идти с непокрытой головой, отдавая почесть каменному зданию.

С удивлением смотрели моряки на новую флотскую форму. Вместо белых петровских мундиров моряки надевали темно-зеленые, с белым стоячим воротником, скроенные на прусско-голштинский манер.

Военные шпагу носили не на боку, как раньше, а сзади. Голову украшала низенькая шляпа, а ноги обуты в ботфорты.

Еще больше удивила процедура причесывания на новый манер. Прибывшего из деревни отставного полковника, призванного императором во дворец, на глазах моряков тут же, во дворе, принялись оболванивать. Остригли спереди, и один из мастеров принялся натирать меловым порошком подстриженные волосы. Потом обернули рогожным кулем, чтобы не выпачкать одежду, и мастер, набрав в рот хлебного квасу, начал опрыскивать ему голову, а после обильно посыпать мукой.

Сделав прическу, полковнику приказали сидеть и ждать, пока на голове образуется клеевая корка. Сзади к волосам привязали железный восьмивершковый прут, чтобы сделать косу согласно артикулу. Букли приставили из войлока, прикрепив их на проволоке, огибавшей череп и державшей войлочные украшения на высоте половины уха.