Ольга Панова - Нина

– Доброе утро, – прочирикала девушка, поднимая голову от шитья. – Что-то случилось?

– Я пришла попрощаться.

– Ты уезжаешь? Но куда?

Нина поставила сумку у входа и приблизилась к подруге. Ей хотелось напоследок запечатлеть ее образ в памяти, чтобы еще долго помнить об этой дружбе. Ведь если бы не Ксения, кто знает, смог бы Левит ее найти.

– Я уезжаю в Петербург.

– У тебя там родственники?

Нина не стала объяснять выясненные обстоятельства. Просто кивнула в ответ и вытянула руки, чтобы заключить ее в объятья.

– Я буду скучать.

Подруги обнялись. Ксения никогда не была сентиментальной. Похлопав ее по плечу, она отстранилась и, улыбнувшись, клятвенно пообещала:

– Я буду писать.

– Ты ведь не умеешь!

– Я – нет, а вот Гордей очень даже умеет.

– Хорошо, пиши. Я буду ждать с нетерпением. Прощай!

В последний раз взглянув друг на друга, подруги расстались. Нина с легким сердцем покинула дом. Виссарион ждал у кареты. При виде девушки он шагнул навстречу и принял из ее рук сумку.

– Все готово, мы можем ехать.

Нина обернулась и посмотрела на дом. Она никогда не сможет забыть все, что было с ним связано.

Виссарион распахнул перед ней дверцу и помог сесть на сидение. Когда все было готово, он сел напротив и стукнул по потолку. Карета тронулась.

– Вы отвезете меня на станцию?

– Да.

– Я поеду одна?

Виссарион молча уставился на нее. Нина застыла в ожидании ответа, но мужчина молчал. Тогда она решила взять инициативу в свои руки, высказав предложение:

– В связи с выясненными обстоятельствами, я не могу обойтись без защиты. Мне нужен человек, которому я могу доверить свою жизнь. У вас сейчас нет господина, следовательно, вы свободны. И с учетом изменения моего статуса, я предлагаю вам сделку: вы станете служить мне, а я буду платить вам жалование. Сколько скажете.

– Я подумаю.

Карета остановилась перед двухэтажным особняком. Дверца распахнулась. Придерживая подол дорожного платья, на тротуар сошла довольно-таки симпатичная блондинка.

Прежде чем постучать в дверь, несколько минут она растерянно рассматривала фасад дома. Затем достала из кармана листочек и сверила адрес. Все было точно. Это был именно тот дом.

Чтобы действовать дальше, ей не хватало решительности. Словно читая ее мысли, дверь распахнулась, и на пороге показался престарелый слуга в ливрее. Тяжело опираясь на трость, он ровным тоном произнес:

– Могу я вам помочь?

Нина убрала листочек в карман и обернулась. При виде ее лица слуга побледнел. Глаза округлились, будто он увидел приведение.

– Я ищу дом графа Денисова.

Слуга безмолвно изучал ее лицо. Потом вдруг вспомнил о правилах приличия и, опомнившись, произнес:

– Все верно, это дом графа, однако он давно умер. Я провожу вас в покои графини.

Девушка молча кивнула и вошла в дом. Лакей окинул карету у крыльца быстрым взглядом и подозвал молодого слугу помочь принести багаж.

Пока девушка изучала холл, старый слуга, как мог, опираясь на трость, бегом поковылял по коридору, призывая личную камеристку графини. Что-то прошептал ей на ухо, отчаянно жестикулируя руками. Камеристка, выпучив глаза, с большим интересом покосилась на гостью. Затем она быстро кивнула слуге и побежала по коридору.

Нина стояла посреди просторного холла. Зеркальный паркет, в котором отражалась огромная люстра. У стен были высокие мраморные статуи. Широкая лестница из массивного дерева уводила на второй этаж. Там, на стенах, висели портреты с изображенными на них мужчинами и женщинами. Вероятно, члены семьи.

Девушка подошла к лестнице и стала подниматься. Все ее внимание привлекал портрет, что висел в середине стены, в позолоченной раме. Там, на фоне цветущего сада, на скамье сидела девушка с котенком в руках. Белокурые локоны, зеленые глаза, легкая улыбка. Она была как две капли похожа на нее.

Нина так была поглощена портретом, что не услышала, как позади нее в холле появилась статная женщина.

Графиня стояла, как каменная статуя, холодная и неподвижная. Глядя на нее, никто бы и не подумал, как сильно бьется сердце. С тех самых пор, как пропала ее девочка, и как граф объявил о вознаграждении, в этом доме побывали три Лже Ольги.

Каждый раз сердце графини стучало, как ненормальное. Стараясь унять эмоции, она возносила безмолвную молитву небу, чтобы это была именно ее дочь.

Когда камеристка сообщила ей о нежданной гостье, графиня отложила книгу и посмотрела на нее поверх страниц. Молча, отложив томик, она поднялась с кушетки и царственной походкой направилась в холл.