Иван Любенко - Маскарад со смертью

– Думаю, что причина смерти и так ясна. Что же касается времени совершения преступления, то, по всей вероятности, это произошло вчера, где-то между восемью и девятью часами вечера.

– Только что я окончил опрос соседей, и, как следует из их объяснений, они видели мужчину в надвинутой на глаза кепке, поднимающегося на второй этаж. Было это вчера вечером, приблизительно около четверти девятого. Особого внимания на него никто не обратил. Правда, дворник заметил, что одет он был в старый лапсердак и клеенчатый фартук, а в руках держал банку с крысиным ядом. Поднимаясь по лестнице, бормотал одно и то же: «Крыс, мышей травим – гривенник берем», – реабилитировал себя в глазах сыщиков Чебышев.

В это время у шкафа Каширин сосредоточенно перебирал вещи провизора. На полках стояли: тяжелая бронзовая статуэтка в виде готового взлететь со скалы оленя, несколько цветастых, с росписью под хохлому, чашек с блюдцами из разрозненных сервизов; пузатый заварной чайник с приветливой и доброй надписью «Рождество Христово»; пепельница с кнопкой из слоновой кости посередине, нажав на которую можно было запустить пружину, и дно, словно шторки, раздвигалось в разные стороны, отчего пепел и выкуренные папиросы проваливались в специальный бункер; пустой мутный графин с желтой от высохшей воды отметиной на боку и медицинские пустые пузырьки с приклеенными этикетками.

На полу сиротливо таращился единственным живым глазом в серую стену поломанный детский калейдоскоп, раздавленный чьей-то безжалостной ногой. Помощник начальника сыскного отделения поднял теперь уже бесполезную игрушку и, приложив на манер подзорной трубы, стал медленно вращать, а затем, полностью разочаровавшись, швырнул детскую забаву в угол.

На нижней полке на пачке журналов фривольного содержания под названием «Иллюстрированные анекдоты» покоился толстый фолиант в дорогом кожаном переплете с названием, выполненным золотой вязью на черной обложке: «Мир драгоценных камней». Каширин открыл книгу как раз в том месте, где была закладка, и, взяв ее в руки двумя пальцами, картинно продемонстрировал окружающим обнаруженную визитную карточку. Не сумев сдержать нахлынувшего волнения, он многозначительно проговорил:

– Кое-кто снова ухитрился опередить полицию. Правда, на этот раз нам придется подвергнуть это лицо форменному допросу. Полюбуйтесь, господа: Ардашев, Клим Пантелеевич, присяжный поверенный окружного суда.

– Вот вы, Антон Филаретович, и потрудитесь пригласить сюда господина адвоката. Он, вероятно, еще дома, но после обеда в суде должны начаться слушания по делу об оскорблении городского головы писателем Кургучевым. Насколько я знаю из газет, Клим Пантелеевич представляет интересы этого молодого сочинителя. Так что потрудитесь найти его до начала судебных заседаний, – по-свойски распорядился Поляничко.

– Доставлю с эскортом, быстро и в наилучшем виде, – с готовностью отрапортовал коллежский секретарь и твердым, чуть ли не строевым шагом вышел из комнаты, оставив за собой гулкий топот каблуков в пустом пространстве лестничного марша.

– Сдается мне, Ефим Андреевич, в этом преступлении имеется некий сакральный подтекст. Согласитесь, перед нами не банальное убийство, вызванное тривиальным противопоставлением отдельного индивидуума обществу, а демоническая антитеза библейскому альтруизму, обусловленная особым церемониальным обрядом, – подняв указательный палец вверх, красноречиво изрек Чебышев.

Поляничко собирался ответить, но нюхательный табак уже возымел неотвратимое действие, и старший сыщик губернии разразился однообразной, как хлопанье куриных крыльев, чередой чихов, прерываемых только словами: «Прости, Господи!» Хорошенько прослезившись, он удовлетворенно вытер рукой выступившие от умиления слезы и выдал трудно переводимую на иностранный язык фразу:

– Так-то оно так, Александр Никанорович, но ежели с кем такое случится, вот тебе и пожалуйста!

Заскрипели потревоженные ступени парадного, и белая простыня, накинутая на покойного, точно привидение, колыхнулась от сквозняка. Протяжно завыли несмазанные петли, и открылась входная дверь. На пороге появился Каширин. Следом за ним вошел присяжный поверенный.

У самого входа Ардашев остановился, внимательно рассматривая пол, стены, изломанные и перепачканные предметы обихода, будто высыпанные кем-то из опрокинутого мусорного ведра и раскиданные в беспорядке по всей комнате. Он еще ни к чему не прикасался, ничего не искал, он только стоял, смотрел и пытался представить себе, что делал в этой комнате человек, поисками которого он занимался уже второй месяц. Скользнув взглядом по лицам присутствующих, адвокат проронил: