Александр Дюма - Ночь во Флоренции

Сложив ладони рупором у рта, он негромко окликнул:

— Это ты, Венгерец?

— Он самый, — последовал ответ сверху.

— Какого черта ты, будто сова, торчишь на этой верхотуре вместо того, чтоб быть с герцогом в монастыре Санта Кроче?

— А герцог вовсе и не в монастыре Санта Кроче, — отвечал тот, кто отзывался на имя Венгерца. — Он сейчас у маркизы Чибо.

— А что за нелегкая вас понесла к маркизе, когда ему следует быть в монастыре? — спросил подошедший.

— Как же, дожидайся! Стану я рассказывать тебе с высоты пятнадцатифутовой стены о делах монсиньора… Залезай-ка сюда и узнаешь все, что твоей душе угодно.

Не дослушав приглашение до конца, тот, кому оно было сделано, ухватился за веревочную лестницу и со сноровкой, обнаруживающей привычку к подобным упражнениям, взобрался к Венгерцу наверх.

— Так что же тут у вас приключилось? — полюбопытствовал он.

— Да дело-то в общем простое. Смерть одной из монахинь переполошила всю обитель. Заявился фра Леонардо, так что пришлось славной аббатисе, рассыпаясь перед монсиньором в благодарностях за честь, какой он явил намерение ее удостоить, попросить его прийти снова в какой-нибудь другой день, а вернее сказать, другой ночью…

— И его высочество это проглотил?

— Его высочество хотел было приказать вышвырнуть за Дверь и покойницу, и монаха, свершающего над ней бдение. Хорошо еще, что я, будучи добрым католиком, замолвил перед ним словечко: а не лучше ли оставить монахинь с Богом, а самим навестить прекрасную маркизу Чибо. «Слушай, и то правда! — отвечал он мне. — Я совсем ее позабыл, нашу бедняжку маркизу…» А поскольку ему только и надо было, что площадь перейти, он и перешел площадь.

— Навряд ли герцогу улыбалось лезть по твоей лестнице.

— Да нет же, ей-Богу! Маркиза дома нет, так что он, как положено, вошел через дверь. Это Лоренцино, веря, что береженого и Бог бережет, велел ожидать их здесь на случай чего-либо непредвиденного.

— Ну весь он в этом, наш голубчик… осторожен, как всегда!

— Тсс, Джакопо! — остановил приятеля Венгерец.

Действительно, со стороны виа де Мальконтенти послышались приближающиеся шаги.

Джакопо не только умолк, но и надвинул маску на лицо.

Виновниками шума оказались двое закутанных в длинные плащи мужчин: вынырнув из-за угла монастыря, они, не сбавляя шага, миновали виа дель Пепе и виа делла Фонья и срезали угол площади, чтобы скорее попасть на виа Торта.

— Звони потихоньку, чтоб не услышали соседи, — посоветовал один из них другому.

— Это лишнее, — сказал тот, кому был дан совет. — У меня с собой ключ.

— Тогда все в порядке, — успокоился первый. И, не заметив Джакопо с Венгерцем, они скрылись из виду в глубине виа Торта.

— Гм! — хмыкнул Венгерец. — Что бы это значило?

— Сдается мне, — ответил Джакопо, — что перед нами два почтенных обывателя, возвращающиеся домой, и один из них, человек предусмотрительный, захватил ключ dellа саsа note 5.

— Да, только вот от какого саsа? Слезай-ка да погляди, куда они пойдут. Есть у меня подозрение…

— Какое?

— Сказано тебе, живо спускайся и проследи за ними. Джакопо соскользнул вниз по лестнице, исчез в улочке, но уже через минуту, перепуганный, вернулся назад.

— Эй, Венгерец! — тихо позвал он.

— Ну, что?

— Ты был прав.

— Ты о чем?

— Они вошли в первую дверь слева.

— Вот тебе раз! В палаццо Чибо?

— То-то и оно, что в палаццо Чибо…

— Der Teufel! note 6— прошептал Венгерец.

— Герцог там один? — спросил Джакопо.

— Э, нет! Я же тебе говорил, что он вместе со своим проклятым кузеном.

— Да я просто так переспросил: без него или с ним — один черт.

— Ошибаешься, с ним намного хуже.

— Может, тебе стоит сбегать его предупредить?

— Ага, и обеспокоить понапрасну, так что ли?.. Только меня там и ждут…

— Он вооружен?

— На нем кольчуга, и в руках шпага.

— Ну что ж! Наш герцог имеет привычку похваляться, что в кольчуге да со шпагой в руках стоит четверых, а если глаза меня не обманули, этих было только двое?

— Всего-навсего.

— Забирайся сюда, я скажу тебе кое-что.

Джакопо вернулся на свое место рядом с Венгерцем.

— Ну и что? — спросил он.

Прежде чем ответить, Венгерец огляделся по сторонам, весь обратившись в слух.

Потом так тихо, что Джакопо с трудом ловил отдельные слова, изрек:

— Эй! А что, если это он нас выдал?

— Лоренцино? — вскрикнул Джакопо.

— Да замолчи ты, недоумок!

— Пожалуй, сам хорош: такое несешь, что…

— Будем считать, что я ничего не говорил.