Александр Дюма: Ночь во Флоренции

— Тише! Говори тише! — предостерегающе шепнул фра Леонардо.

— Однако, — продолжал Лоренцо, — герцог ловок, герцог силен, герцог храбр. Я могу пасть во время этой своей попытки спасти Флоренцию, и мне потребно от вас отпущение грехов in articulo mortis note 11 1 . Дайте же мне его, святой отец, дайте без колебаний. Слушайте, я достаточно натерпелся на земле, чтобы вы скупились на Небо для меня!

— Лоренцино, — сказал священник, — дать тебе полное отпущение — грех, знаю, но я возьму его на душу. И когда Господь призовет тебя держать перед ним отчет за пролитую кровь, я займу твое место, чтоб сказать: «Не ищи виновного, Господи… Виновный перед тобой».

— Вот и хорошо! Этим все сказано, — заключил Лоренцино. — Отныне герцогу, как и вам, вынесен приговор. Начиная с этой минуты его смерть — всего лишь вопрос времени… Святой отец, когда завтра за вами придут, хором кричите: «Герцог Алессандро мертв! Герцога убил Лоренцино! Откройте дом Лоренцино — труп там…» И палач содрогнется, толпы народа побегут к моему дому на виа Ларга, найдут тело, и, вместо того чтоб провожать на эшафот, вас с почетом вынесут отсюда на плечах сограждан.

— А ты?

— Что я?.. Я буду тем, кто откроет народу дверь в комнату с останками герцога. А теперь, когда все, что я имел вам сказать, сказано, прощайте, святой отец!

И, двинувшись прямо на остальных заключенных, ставших стеной между ним и дверью, коротко бросил:

— Дорогу, мессеры!

— А может, нам не угодно тебя пропускать? — сказал Витторио деи Пацци.

— Если нам пришла охота перед смертью поквитаться с тобой? — добавил Бернардо Корсини.

— Если мы решили задушить тебя собственными руками, удавить нашими цепями? — подхватил Филиппо Строцци.

И все, включая Сельваджо Альдобрандини, пытавшегося добраться поближе к молодому человеку, закричали наперебой:

— Смерть ему, продавшему всех нас! Смерть предателю! Смерть презренному!

Лоренцино сдвинул брови и положил руку на эфес шпаги, но услышал голос фра Леонардо, негромко прозвучавший над его ухом:

— Остановись, Лоренцо! Это последнее страдание на твоем крестном пути, последний терний твоего венца! И монах, повысив голос, воззвал к узникам:

— Братья, дайте пройти этому человеку, ибо он — первейший меж нас!

Лоренцино вышел среди общего оцепенения изумленных узников: повинуясь приказанию фра Леонардо, никто не сделал ни малейшего движения, чтоб задержать его.

Вечером этого же дня началось пышное празднество во дворце на виа Ларга; герцог Алессандро, чтобы ознаменовать свое торжество над республиканцами, пригласил на него всех, кто числился в его друзьях и фаворитах; только одно место, по правую руку от него, пустовало за столом.

Это место предназначалось Лоренцино.

Кое-кто из гостей выразил обеспокоенность отсутствием любимца государя, но на все расспросы герцог с улыбкой отвечал:

— Не ваша печаль, что Лино нет с нами, мне-то известно, где он.

Ближе к полуночи Лоренцино вошел, занял место возле герцога и, наполнив кубок вином, поднял его, возгласив:

— За благоденствие, радость и исполнение всех желаний нашего возлюбленного герцога!

Пока все пили за здоровье хозяина, молодой человек, наклонившись к уху герцога, шепнул:

— Выпейте не один кубок, а два кубка, монсиньор: не пройдет и часа, как Луиза будет вас ждать у меня, готовая исполнить желания вашего высочества.

— Голубчик, так ты это устроил? — обрадовался уже порядком захмелевший герцог.

— Разве я не дал вам слова, монсиньор?

— Через час? И кто придет известить меня?

— Послушайте, монсиньор, никому из своих людей я довериться не могу. У вас же есть преданный как пес Венгерец, не так ли?

— Я в нем уверен, как в самом себе.

— Уступите мне его, чтоб сходить за нашей опечаленной красоткой.

— Нет!, — возразил герцог. — Она узнает в нем моего человека и откажется следовать за ним.

— Это с маской-то на лице и письмецом от меня?.. Полно! И кстати, дитя знает, куда идет.

— Тогда из-за чего вся эта возня?

— Надо соблюсти благопристойность, монсиньор.

— Согласен, забирай Венгерца, он в твоем распоряжении.

— Позовите его, монсиньор, и сами скажите, что он во всем должен слушаться меня. Герцог подозвал к себе сбира.

— Пойдешь с Лоренцино, — сказал он ему, — и будешь делать все, что он тебе прикажет. Головой отвечаешь!

Венгерцу было не привыкать к наказам такого рода, поэтому в ответ он ограничился поклоном.