Александр Дюма - Графиня Солсбери

— Но как я отыщу могилу? — вскричал Готье.

— В те времена она была за городом, — ответил раненый, — но с тех пор город разросся, и теперь она находится в пределах крепостных стен: вы найдете ее, мессир, в саду монастыря братьев-францисканцев, расположенного в конце улицы Фуа.

— Спасибо, благодарю, — сказал Готье, видя, что молодой рыцарь слабеет прямо на глазах. — Теперь, прошу вас, скажите последнее слово. Этот Жан де Леви, убивший моего отца, еще жив?

— Он умер десять лет назад.

— Но у него был сын, как вы мне сказали, сын, который уже может держать оружие?

— Сегодня, мессир, вы убили его, — еле слышным голосом ответил умирающий. — Итак, ваш обет мести исполнен, а посему думайте теперь лишь об обете милосердия. Вы мне обещали отправить мое тело матери, не забывайте об этом.

Молодой человек, снова откинувшись на свое походное ложе, прошептал женское имя и отдал Богу душу.

В тот же вечер мессир Готье де Мони попросил у короля Англии разрешения сопровождать графа Дерби (он по окончании турнира сразу же должен был выступить в поход с большим отрядом рыцарей и лучников, чтобы оказать помощь англичанам в Гаскони), тогда как сэр Томас Эджуорт отправлялся в Бретань, чтобы там силой оружия поправить дела графини Монфорской; они должны были весьма улучшиться благодаря соглашению, которое граф Солсбери подписал с мессиром Оливье де Клисоном и сиром Годфруа д'Аркуром (это соглашение через несколько дней вернуло обоим рыцарям свободу).

В третий день турнира главным рыцарем был Уильям Монтегю; будучи посвящен в рыцари собственноручно королем Эдуардом во исполнение обещания, данного в замке Уорк, он должен был провести свои первые поединки в присутствии графини; вот почему это был праздничный день для молодого человека, ибо он твердо решил победить или погибнуть: в первом случае графиня увенчает его славой, а во втором — он умрет у нее на глазах, что Уильям Монтегю тоже почитал за счастье.

Кстати, чтобы оказать своему крестнику величайшую честь, Эдуард лично пожелал преломить с ним первое копье; после этого королева на этот день вернула свободу мессиру Эсташу де Рибомону, дабы второй поединок с Уильямом Монтегю принадлежал ему. Наконец, третий поединок остался за Уильямом Дугласом: он получил право сражаться раньше всех остальных рыцарей из-за вызова, брошенного им Уильяму Монтегю у стен замка Уорк и принятого в Стерлинге, когда тот привез туда письмо короля Эдуарда королю Давиду (счастливым следствием этого письма, как мы должны напомнить читателю, стало соглашение с королем Франции об обмене графа Муррея на мессира Солсбери). Поэтому два первых поединка были чисто куртуазной игрой, тем, чем в наши дни являются упражнения в фехтовальных залах: бойцы продемонстрировали силу и ловкость, было сломано два-три копья, а Уильям Монтегю имел честь сражаться на равных с двумя из лучших рыцарей мира. Но все знали, что в третьем поединке игра должна превратиться в схватку: ведь слух о вызове, брошенном Дугласом, распространился в благородном обществе, и все, горько сожалея о смерти Смельчака, были не прочь снова пережить те волнения, что вызвал бой, в котором этот рыцарь погиб.

По трибунам волной прокатилась дрожь любопытства и нетерпения, когда все услышали сигнал воинственного вызова, сыгранного музыкантами на помосте, и опасения зрителей, что этот странный поединок не состоится, к их радости, не сбылись: в ответ фанфарам и горнам четыре шотландских волынки заиграли мелодию песни хайлендеров. В этот миг распахнулась калитка и появился Дуглас. Все узнали его по новому гербу — одно серебряное поле с лазурной полосой, пурпурное сердце на красном поле и золотая корона на лазурном поле. Мы помним, что Дугласы сменили этим гербом свой старый родовой герб — серебряная корона на лазурном поле и три серебряные звезды на красном поле — после героической смерти доброго лорда Джеймса, павшего, как мы уже рассказывали, под стенами Гранады, когда он вез в Святую Землю сердце своего сюзерена и друга Роберта Брюса Шотландского.

Дуглас выехал на ристалище, встреченный шепотом возбужденного любопытства, ибо он был вдвойне знаменит подвигами отца и своими собственными. Молва о его дерзких вылазках, о его преданности королю Давиду, о тех ужасных поражениях, которые он наносил англичанам с десяти лет, когда впервые смог поднять копье и взять в руки меч, делали Дугласа предметом интереса мужчин и восхищения женщин. На учтивость зрителей Уильям Дуглас ответил тем, что поднял забрало шлема, приветствуя королеву Филиппу и графиню Солсбери. Тут все увидели лицо молодого мужчины лет двадцати шести — двадцати восьми; это усилило изумление зрителей, потому что они не понимали, каким образом Дуглас, будучи еще таким молодым, завоевал столь громкую славу. После того как Уильям Дуглас изъявил почтение обеим королевам, он опустил забрало и, взойдя на помост, ударил острием копья в боевой щит Уильяма Монтегю. Тот мгновенно вышел из своего шатра.