Понсон дю Террайль - Королева баррикад

Вскоре ему пришлось убедиться, что он не ошибся: женщина вошла в дом, за нею последовали горожане, и когда, войдя в зал и заняв золоченое кресло, она сняла маску, то действительно оказалось, что под нею скрывалась герцогиня Монпансье.

Теперь Мовпену показалось весьма необходимым узнать, о чем будут говорить в собрании. Поэтому он поспешно взобрался вверх по крыше и вскочил в комнату Перины.

Последняя с изумлением встретила это новое появление и спросила дрожащим голосом:

— Да откуда вы?

— Слушай-ка, крошка, — сказал Мовпен, — наверное, у тебя найдутся простыни?

— Конечно!

Ну, так дай мне парочку простынь и ножницы! — он достал из кошелька золотую монету, бросил ее на стол и прибавил: А вот это тебе за убытки!

— Да на что вам это нужно? — спросила Перина, теряясь все больше.

— А вот увидишь! — ответил ей Мовпен. Вооружившись ножницами, он принялся разрезать грубое полотно простынь на узенькие полоски.

— Но что вы делаете? — снова спросила Перина. Мовпен принялся связывать между собою отдельные полоски и ответил:

— Ты же видишь, что я приготовляю спускную лестницу.

— Да на что она вам?

— Чтобы слезть в соседний двор.

— Значит, вы уже хотите уйти от меня?

— Дурочка! Если бы я хотел уйти, я вышел бы через дверь!

— Но в таком случае… зачем?

— Я уронил кольцо и хочу достать его.

— О, вы просто смеетесь надо мною!

— Может быть, но… тебе уж придется удовольствоваться пока этим объяснением!

Через четверть часа простыни Перины превратились в довольно прочный канат с узлами. Привязав один конец его к ножке кровати Перины, Мовпен взял другой в зубы, снова выбрался па крышу, заглянул через край ее, убедился, что во дворе никого нет, и скользнул на землю. Быстро проскользнув по двору, он подошел к дереву, росшему у самых окон надворного флигеля, и с ловкостью обезьяны взобрался на него. Здесь, тщательно укрывшись в густой листве, Мовпен притаился и стал смотреть и слушать.

Герцогиня председательствовала на собрании вождей лиги, но за ее креслом стоял еще один человек, которого Мовпен раньше не видел. Присмотревшись к нему, королевский шут не утерпел, чтобы не пробормотать вполголоса:

— Да ведь это герцог Гиз!

— Он самый! — ответил чей-то шепот над самым ухом Мовпена.

Королевский шут настолько был уверен, что находится в полном одиночестве здесь, на дереве, и так был поражен этим неожиданным голосом, что в первый момент чуть не свалился с сучка. Обернувшись, он увидел, что немного выше его на соседнем сучке сидит еще какой — то человек, лицо которого нельзя было разобрать в этой тьме.

Конечно, первым делом Мовпен схватился за кинжал и обнажил его.

— Тише, — остановил его таинственный сосед, — этого вовсе не нужно! Я не замышляю ничего дурного против вас!

— Но кто же вы?

— Я друг!

— Чей?

— Во-первых, ваш, а во-вторых — короля Франции!

Мовпен облегченно перевел дух.

Оправившись от первого смущенья, Мовпен быстро обрел вновь свой обычный иронический тон.

— Простите, сударь, — сказал он, — хотя час и место плохо выбраны для взаимных представлений, но не соблаговолите ли вы все-таки сообщить мне, с кем я имею честь беседовать?

— С одним из ваших друзей, — ответил незнакомец.

— Извините, но я не могу узнать ваш голос!

— Это вполне понятно, так как вы никогда не слыхали его.

— Значит, вы не можете быть моим другом!

— Наоборот, мсье Мовпен!

— Как? Вы знаете меня?

— Еще бы, черт возьми!

— В таком случае, ваше имя?

— Когда-нибудь я назову вам его, но в данный момент… не находите ли вы, что у нас есть чем позаняться? — и незнакомец указал рукой на освещенные окна зала, где Анна Лотарингская собиралась открыть заседание.

— Вы правы, — согласился Мовпен, — будем слушать! Они оба напрягли свой слух и зрение.

— Господа парижские горожане, — начала Анна Лотарингская, обращаясь к шестнадцати вождям лиги, — в течение трех дней я думала, что трон вакантен!

— Вот как! — пробормотал незнакомец на ветке.

— Но, — продолжала герцогиня, — порою божественная справедливость запаздывает…

— Да неужели! — фыркнул в свою очередь и Мовпен.

— И так случилось, что Валуа все еще существует, продолжая погружать королевство в океан беззакония!

Одобрительный ропот горожан покрыл фразу герцогини. Она между тем продолжала.

— Настало время Франции восстать и расправиться по справедливости с Лувром!

— Ей-богу, — пробормотал Мовпен, — хотел бы я, чтобы король послушал эту прекрасную проповедь!