Энтони Ричес - Раны чести

— Арестовать…

Марку показалось, что на мгновение легат прищурился, но лицо мужчины оставалось суровым.

— Именно. Ты можешь быть сыном старого друга, но враг императора — мой враг. У меня нет иного выбора, кроме как послать тебя обратно в Рим молить трон о милосердии. Тебе есть что сказать?

— Да, господин. Я преторианский офицер, откомандированный с курьерским посланием и перевозящий особое послание для вас от самого императора. Мне велели путешествовать тайно, чтобы обеспечить конфиденциальность послания. В моей седельной сумке находится футляр, запечатанный имперской печатью, и открыть его должны лично вы. Мне ничего не известно об описанных вами событиях, мое путешествие было предпринято во исполнение прямого приказа вышестоящего начальника.

Трибун, прислонившийся к стене, впервые заговорил; его голос переполняла ирония:

— Поправка, гражданин. Ты был преторианцем. Префект преторианцев аннулировал твое звание, как только твою самовольную отлучку связали с преступлением твоего отца. Твоего трибуна допросили, и он признался в получении денег от твоего отца. Взамен он отправил тебя из Рима по поддельному поручению. Как оказалось, он получил очень много денег. Он уже понес должное наказание за то, что якшался с врагами трона. Печать на твоем футляре — всего лишь хорошая подделка, а внутри лежит не более чем последнее письмо твоего отца…

— Благодарю тебя, Тигидий Перенн…

Темные глаза легата буравили трибуна, пока младший из мужчин не опустил взгляд на свои сапоги, признавая поражение в этом поединке воли.

— Возможно, твой отец рассчитывал, что я смогу защитить тебя… но если так, он допустил ошибку. В свете его преступления ты должен незамедлительно вернуться в Рим и предстать перед судом. Тебя отведут к главным воротам, там будет ждать твоя лошадь. Тебе приказано вернуться в Рим кратчайшей дорогой, не отклоняясь от нее ни по каким причинам. Если ты не прибудешь в преторианский лагерь в течение шести недель, начиная от сего дня, ты будешь незамедлительно лишен звания сенатора, вся твоя семья, вплоть до самых дальних родственников, будет объявлена простолюдинами, а их имущество — конфисковано. Я отправлю послание со скорым курьером, предупреждая преторианцев о твоем возвращении, и они будут ожидать твоего прибытия. Это все.

Центурион понял, что нерешительность юноши — оцепенение от шока, и, крепко ухватив Марка за плечо, вывел его из зала к ожидающему конвою. Группа прошла к главным воротам, где как раз сменялась стража, с обычной в таких случаях суматохой и шумом. Центурион оглядел этот упорядоченный хаос, затащил Марка в маленькую караулку и выгнал оттуда легионеров приказом отправляться дежурить снаружи. В скудном желтоватом свете масляных ламп мужчина казался еще массивнее, чем в ярко освещенной резиденции легата, кряжистый и грозный в объемистой броне. Марк, постепенно приходя в себя от недавнего потрясения, наконец обрел дар речи и обнаружил, что место страха теперь занял гнев.

— Мы пришли сюда, чтобы ты мог избить меня, как обещал? Может, позовешь своих солдат для пущего удобства?

Центурион с грохотом сбросил на стол свой шлем и нервно провел рукой по лысеющей макушке.

— Закрой рот. У нас меньше пяти минут, прежде чем сюда приведут твою лошадь, и мне пришлось подкупить конюшенного, чтобы получить хотя бы это время.

Марк готовился к борьбе, и внезапная смена обращения снова выбила его из равновесия.

— Что…

Центурион ткнул юношу пальцем в грудь, спешка явно подпитывала его раздражение.

— Заткнись и слушай! Ты возвращаешься свободно, в одиночестве, перед самым рассветом. Так что убрать тебя проще простого. Думаешь, врагов государства всегда отправляют в Рим без сопровождения, чем бы там ни угрожали их семьям? Большинство преступников заботит собственная шкура, а вовсе не родные и близкие. Все задумано, чтобы избавиться от тебя, отправить во тьму. Тебя рассчитывали убить на дороге еще вчера, но, похоже, местные все испортили. Люди, которые будут ждать тебя там, не повторят эту ошибку. Ты будешь один, и вряд ли тебе повезет проехать хотя бы пять миль, прежде чем ручная кавалерия этого ублюдка Перенна перережет тебе глотку. Они заберут твой кошель и лошадь и оставят труп в грязи, чтобы наутро его обнаружил патруль. Понравится ли тебе эпитафия: «Он был убит грабителями»?

— Нет.

— Ну, уже кое-что. Ты умеешь пользоваться мечом и щитом, сидя на лошади?

— Да. Меня обучали…