Понсон дю Террайль - Мщение Баккара

Дача, занимаемая больным, была построена в зеленой и цветущей долине, ее окружали большие деревья, глубокая тишина царствовала в этом жилище.

Когда приехала графиня, доктор сам вышел отворить решетку.

Баккара выскочила из кареты и, с беспокойством посмотрев на лицо этого ученого человека, решилась произнести только одно слово: «Что же?»

Доктор взял ее за руку и сказал:

— Надейтесь!

— Боже мой, вы говорите правду?

— Ему лучше. Я надеюсь его вылечить.

Доктор, поклонившись Серизе, взял графиню под руку и провел в дом.

— Где он, где он? — говорила с невыразимым беспокойством Баккара.

— Тс, —сказал доктор.

Он попросил ее войти в маленькую гостиную, находившуюся налево от прихожей, и предложил ей стул.

— Но где же он, доктор? — сказала Баккара с лихорадочным нетерпением. — Я хочу видеть его.

— Еще нельзя.

— Отчего? Боже мой!

Улыбка, ясно показывающая, как хорошо понимает мулат это беспокойство, скользнула по его губам.

— Милостивая государыня! — сказал он графине. — Успокойтесь, графу лучше, гораздо лучше.

— Но разве я не могу видеть его?

— Нет. По крайней мере, в настоящую минуту.

— Ах! — вскрикнула графиня вне себя. — Вы что-то от меня скрываете?

— Решительно ничего. Позвольте сделать вам вопрос. Только один.

— Говорите, говорите скорее.

— Если бы вам предложили тотчас видеть вашего мужа и тем замедлить его выздоровление или не видеть его еще несколько часов…

— Объяснитесь же, доктор, объяснитесь скорее, это необходимо, вы меня страшно мучите.

— Итак, графиня, — сказал важно доктор, — потрудитесь меня выслушать.

От боязни у Баккара выступил на лице холодный пот. Доктор продолжал:

— Тот способ лечения, который я предписал графу, уже подействовал с большим успехом. Он еще сумасшедший, но его сумасшествие уже не то, что было. Он делается самим собой и знает, что он граф Артов.

Графиня вскрикнула от радости.

— От этого, — сказал Самуил Альбо, — я боюсь, чтобы ваше присутствие не сделало ему вреда.

— Но отчего же?

— Увы! При виде вас он начнет вспоминать… Баккара склонила голову, но у нее явился порыв высокого самоотвержения.

— Хорошо, — сказала она, — вылечите его, и, если нужно, я согласна никогда не видеть его.

— Нет, нет, милостивая государыня, — ответил доктор, — вы слишком преувеличиваете то, что я от вас требую. Подождите только несколько часов, даже…

Он, казалось, размышлял, и Баккара не сводила глаз с его губ, ожидая, как приговора жизни или смерти, его слов.

— Я даже полагаю, — продолжал он после некоторого молчания, — что вы можете через перегородку и щель…

— О боже мой! Его видеть! Только об этом я и прошу. Доктор продолжал:

— Чтобы хорошо знать состояние сумасшедшего, необходимо следить за ним тайно и в то время, когда он думает, что он совершенно один. Перед нашим отъездом в Испанию я для этого приказал в этой самой комнате проделать маленькую дырку, которая выходит в соседнюю комнату.

Говоря это, доктор встал и подошел к зеркалу. Между стеклом и рамой была всунута визитная карточка. Он приподнял ее и сказал графине: «Глядите!». Баккара подошла и бросила жадный взгляд через зеркало, в раме которого была проделана дырочка. Она увидела спальню и в ней — сидящего на кресле графа, который держал руками голову и, казалось, о чем-то глубоко размышлял.

— Тс, — сказал доктор, — не шумите.

Он открыл пустой шкаф, который был отделен от комнаты графа только тонкой перегородкой, через нее можно было ясно слышать все, что говорилось в соседней комнате.

При шуме отворявшегося шкафа граф вздрогнул и приподнял голову. Тогда доктор, приложив палец к губам, тихо сказал графине: «Смотрите и слушайте, но не шумите». Потом он взял за руку Серизу Роллан и сказал: «Пойдемте со мною».

Графиня осталась одна. Она не отводила глаз от дырки в зеркале, прислушиваясь к малейшему шуму. Через несколько секунд отворилась дверь в комнату графа и вошла Сериза. Она была одна, доктор, по всей вероятности, остался в прихожей, и Баккара слышала, как он возвратился назад.

— Я научил вашу сестру, что говорить, — прошептал на ухо мулат.

При шуме отворившейся двери граф быстро встал и внимательно посмотрел на Серизу.

— Здравствуйте, — сказала она.

Он все смотрел на нее и, казалось, колебался с минуту, потом протянул ей руку и сказал:

— А, это вы, Сериза?

— Да, мой брат.

— Знаете ли, моя милая Сериза, — сказал он, усаживая ее на диван, — ведь вы давно не были у меня.