Понсон дю Террайль: Тайны Парижа. Том 1

В шкатулке был маленький замок, а в нем торчал ключ. Майор повернул его и открыл шкатулку. Капитан с любопытством нагнулся над нею и, заглянув, вскрикнул.

Крик капитана, раздавшийся в ту минуту, когда была открыта шкатулка, не трудно объяснить.

Шкатулка была пуста! Или, вернее, в ней лежало только одно письмо вместо большой суммы денег, которую он ожидал там увидеть. Письмо с надписью крупными буквами было адресовано ему, капитану Гектору Лемблену.

Это было тем необъяснимее, что, по сообщению майора, письмо было написано двенадцать лет назад генералом бароном де Флар Рювиньи, а шкатулка находилась под полом, по крайней мере, лет пятнадцать.

А пятнадцать лет тому назад генерал, разумеется, не мог знать Гектора Лемблена, тогда еще простого подпоручика пехотного полка, и притом как мог он предположить, что подпоручик Лемблен женится впоследствии на его вдове и будет жить в его замке Рювиньи?

Однако на письме была следующая надпись:

«Г-ну капитану Гектору Лемблену в его замке де Рювиньи».

Ясно, что письмо писал не генерал; ящик, вероятно, был открыт кем-нибудь, и укравший содержимое шкатулки счел нужным написать несколько слов капитану.

Когда Гектор Лемблен вскрикнул, к нему подошла Дама в черной перчатке и, заглянув в шкатулку, увидала, что в нем было только одно письмо. От кого оно? Что в нем заключалось?

Наступило общее молчание. Все трое переглядывались и колебались. Наконец майор обратился к капитану, протянув ему письмо, к которому тот не решался прикоснуться.

— Ну, распечатайте же скорее, — сказал он ему, — и дайте нам ключ к этой разгадке.

Ужасное предчувствие сжало сердце Гектора Лемблена. Рука его дрожала, когда он брал письмо. Он едва держался на ногах в то время, когда взламывали печать, и, повернув лист бумаги, взглянул на подпись. Письмо было подписано Жерменом. Жермен, камердинер капитана, его поверенный, быть может, сообщник. Жермен, сопровождавший его всего несколько часов назад в эту комнату, вероятно, снова вернулся туда, чтобы похитить сокровище, спрятанное в шкатулке.

Капитану делалось дурно, когда он читал письмо, а майор и Дама в черной перчатке молча ожидали разъяснения загадки.

Содержание письма Жермена было следующее: «Дорогой и многоуважаемый барин!

Между нами слишком много тайн для того, чтобы вы не разрешили мне обратиться к вам в фамильярном тоне.

Вы назначили мне ренту в тысячу экю за заботливость и рвение, которые я выказал, закрыв глаза покойной госпоже Лемблен; вы обещали мне еще тридцать тысяч франков, если достигнете известных вам результатов.

О! Вы избаловали меня, дорогой и уважаемый барин, раздразнив мой аппетит. Четыре тысячи пятьсот ливров годового дохода за тайну, когда довольно было бы трех строк, написанных мною прокурору судебной палаты, чтобы предать вас уголовному суду; четыре тысячи пятьсот ливров ренты, говорю я, кажутся мне недостаточными; я предпочитаю позаботиться о себе сам.

Итак, дорогой барин, в то время как вы спите, я беру ключ от комнаты барыни, вынимаю квадрат паркета, открываю шкатулку, а в шкатулке порядочная сумма… Угадайте? Генерал поступил прекрасно, позаботившись оставить состояние своим детям. В шкатулке было на миллион процентных бумаг и чеков.

Вспомните о смерти госпожи Лемблен и о том, каким образом вы и я закрыли ей глаза.

Ваш камердинер Жермен».

Если бы земля разверзлась под ногами Гектора Лемблена, то он, наверное, был бы менее поражен, чем читая это письмо.

И, без сомнения, в эту минуту его менее всего смущала мысль, что ему придется заплатить миллион, украденный его камердинером. Что значил один миллион для этого офицера, разбогатевшего благодаря случаю и очутившемуся в одно прекрасное утро обладателем двухсот тысяч ливров годового дохода?

Но причиной ужаса, овладевшего им, от которого волосы его встали дыбом, а холодный пот выступил на посиневших висках, было письмо, которого он не осмелился бы показать ни Арлеву, ни Даме в черной перчатке, потому что в каждой строке его слышалось: «Ты убийца».

Глаза графа Арлева и его спутницы были прикованы к капитану в то время, пока он читал, и посторонний наблюдатель, конечно, был бы удивлен спокойствием, с которым они смотрели на человека, машинально читавшего письмо, видимо, не понимая его содержания.

Его мысли унеслись куда-то далеко… Он старался придумать какое-нибудь объяснение, которое дало бы ему возможность не показать этого ужасного обвинения. Но майор и его спутница ждали, и он чувствовал на себе их испытующий взгляд.