Камран Паша - Тень мечей

Однако к тому времени когда его отряд достиг Медины, туда подтянулась армия Саладина. Язычники горели свирепой жаждой отмщения за свои поруганные святыни. Рено поразился тому, с какой яростью безбожники отбили атаку крестоносцев. Его конников, устремившихся к воротам Медины, встретил такой град стрел и копий, что небо потемнело и на миг не стало видно самого солнца. Десятки франков, захваченных в плен, позже прогнали вдоль всех стен Медины, дабы каждый мог их видеть, а затем публично обезглавили. Рено еле ноги унес из этого скорпионьего гнезда и вынужден был вернуться с горсткой уцелевших солдат, ошеломленных поражением. Они явно недооценили то, как дорожат безбожники этими языческими развалинами. Но, несмотря на неудачу в Медине, Рено возвратился в Иерусалим с ликованием в душе. Он доказал всему миру, что мусульманское учение — пшик, а неуязвимость священного сердца ислама — не больше чем миф, что-то сродни россказням о приключениях Али-Бабы. Ни один ангел не спустился с неба, чтобы спасти Каабу. Просто обычное, никому не нужное, бесполезное здание из кирпича. Он подрубил последние подпорки, на которых еще держался и без того неустойчивый боевой дух язычников. Так, по крайней мере, он сам считал.

Возвратившегося в Иерусалим Рено встретили очень холодно, причем даже самые верные его сторонники. Он шел по мрачным каменным коридорам иерусалимской крепости тамплиеров и чувствовал, что все взгляды обращены на него, но не было в них восхищения его инициативой и храбростью. Рено вскоре узнал причину неприязни со стороны своих товарищей. Бахвалясь собственной репутацией человека, для которого не существует моральных принципов, он в конечном счете переступил черту, которая оказалась поворотным моментом в истории войны, длившейся уже целый век. Набег Рено всколыхнул весь мусульманский мир. Он нанес удар в самое сердце ислама, и его «подвиги» сплотили в едином боевом порыве дотоле разобщенные силы язычников. Его враг Саладин стал для своего народа не просто очередным воином, ищущим славы на поле брани. Он был теперь карающим мечом Аллаха, которому предстояло загнать богохульствующих франков в море и отомстить за поругание святынь.

Рено с растущей тревогой наблюдал, как Саладин на волне ненависти к крестоносцам объединил враждовавшие между собой Египет и Сирию, хотя эта задача казалась политически невыполнимой. Франки более ста лет натравливали два враждующих народа друг на друга, обеспечивая тем самым неприкосновенность Иерусалимского королевства. Теперь же воинство Христово оказалось окружено со всех сторон врагами, которым само их присутствие ежедневно напоминало об осквернении Мекки. Рено в глубине души понимал, что допустил стратегическую ошибку, но гордость не позволяла ему вслух признать свою вину.

Король Ги, конечно, заметил, как его собеседник окаменел при этих словах, но вовсе не обрадовался. Их партия с мусульманами перешла в эндшпиль, и подобные мелочи ничего уже не решали.

— Ступай, Рено. Посмотрим, сможешь ли ты вернуть себе уважение. Когда ты возвратишься, моя голова никуда не денется, — сказал король. Он отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена, и принялся собирать рассыпанные золотые шахматные фигуры и снова расставлять их на доске из дерева, инкрустированного слоновой костью.

Рука Рено метнулась к ножнам и застыла. Он поборол искушение проткнуть короля мечом, раз и навсегда положив конец этой комедии. Но сейчас не время и не место, у него есть дела поважнее, добыча покрупнее. Не стоит марать свой меч кровью этого притворщика. Он отвернулся от короля и его дрожащего советника и, гремя доспехами, вышел из шатра.

Оказавшись под открытым небом, рыцарь поднял глаза на неумолимое солнце. Он смотрел, не отворачиваясь от его слепящих лучей, — жест гордыни и вызова силам природы, которые восстали против них в этой последней битве. Священники с детства учили его, что этот мир принадлежит дьяволу, и долгие годы Рено свято в это верил. Мир действительно принадлежал Сатане, и даже стихии постоянно воевали со слугами Божьими на этой забытой Богом земле, которую кто-то когда-то объявил святой. Ветер и солнце часто становились злейшими врагами, куда более безжалостными, чем эти темнокожие собаки, которые отрицают божественность Христа. В волнистых, соломенного цвета волосах Рено играл сухой ветер пустыни, и он знал, что силы природы сегодня определенно были на стороне дьявола. На стороне Саладина.