Богдан Сушинский - Французский поход

— Лили влюблена в меня?! Эта мраморная статуя? Хватит с меня ваших розыгрышей, внебрачное дитя Эллады! — негромко, но твердо осадил ее д’Артаньян. — Все, хватит!

— Лили действительно влюблена в вас, — взглянула на него гречанка прекрасными, печальными глазами. — Неужели вы не замечаете этого? Или же не хотите замечать, усматривая в любви баронессы опасность для своей вольной жизни? Впрочем, речь сейчас идет не столько о любви, которая грозит вам, сколько об опасности, которая все еще грозит баронессе фон Вайцгардт…

…Там, в Каменце, графиня де Ляфер не сообщила Гяуру еще об одном письме, которое днем раньше привез другой гонец.

Впрочем, князю и не следовало знать о нем. Пришло оно из Кракова и состояло всего из двух строчек: «Удалось ли вам, графиня, выполнить мое поручение? Поторопитесь. Ангелы уже трубят. Срочно жду вас в Кракове».

Подписи под ним не было, да и написано оно были корявым, явно не писарским почерком, на обрывке старого пергамента. И все же это не помешало графине сразу же, по его смыслу, определить, что писалось оно под диктовку королевы Польши Марии-Людовики Гонзаги. «Ангелы уже трубят!». Еще бы! Это была не просто условная фраза. Так уж сложилось, что ангелы эти самые «трубили» всякий раз, когда королева оказывалась в крайне трудном положении и ей нужна была срочная помощь графини де Ляфер.

Да, речь шла о письме королевы Польши, чьей благосклонностью пренебречь графиня пока не решалась. И не только потому, что сейчас она находилась на территории Речи Посполитой. Диана всегда гордилась тем, что умела — чисто интуитивно — предугадывать поступки людей, развитие событий; умела прогнозировать свое будущее, менее всего полагаясь при этом на волю Божью, на судьбу.

Нет, пока что она не нуждалась в поддержке королевы. Однако в будущем, когда…

Впрочем, это «когда» больше волновало сейчас королеву, чем графиню де Ляфер. Именно поэтому Мария Гонзага так торопила ее. Именно поэтому примчалась вслед за королем в Краков. Как-никак до Кракова графине ближе. Да и злых ушей меньше, чем в Варшаве, где для королевы «ангелы трубят» теперь почти беспрестанно, причем вовсю.

С тех пор как графиня познакомилась с Ольгицей и Властой, она нередко жалела, что Всевышний не наделил ее такой же силой ясновидения, как этих двух полуведьм. Однако в свои двадцать пять Диана тоже успела выработать в себе какую-то особую интуицию и стать убежденной, самонадеянной фаталисткой.

Графиня де Ляфер чувствовала, что способна играть во Франции, в Польше, вообще в этом мире, куда более заметную роль, чем та, которую предопределило ее происхождение и положение в обществе. Вот почему она так упорно стремилась во что бы то ни стало войти в высшие сферы обоих государств и даже в какой-то степени влиять на их политику и взаимоотношения.

«То, на что, сотворяя мою судьбу, поскупился Господь, я сотворю сама», — бросила она когда-то сгоряча графу де Брежи, который вдруг усомнился: стоит ли ей вмешиваться в государственные дела Франции? Так вот, эта мысль: «… на что, сотворяя мою судьбу, поскупился Господь, я сотворю сама», — теперь уже стала ее девизом, который мог бы с таким же успехом стать девизом любой другой воспитанницы пансиона мадам Эжен.

— Впереди большой лес, графиня, — на ходу заглянул в карету поручик-гонец Кржижевский. Нам придется трястись по нему почти всю ночь. Благоразумнее завернуть вон в ту деревушку и заночевать.

— Трястись всю ночь я как раз и не желаю. Не из-за кочек, из-за страха.

— Тогда стоять! — скомандовал поручик. — Надо решить, что будем делать.

Кучер сразу же остановил коней. Графиня взглянула на Власту, затем на Ольгицу.

— Нам не следует останавливаться, — уверенно проговорила слепая провидица. — Они найдут нас и в деревушке. А так… под утро мы проедем мост, свернем направо и отдохнем на хуторе лесника.

— Кто это — «они»? — ошеломленно спросила графиня. — Разве нас кто-то поджидает или преследует?

— Враги королевы, — спокойно ответила Ольгица. — Они уже знают, что мы спешим в Краков. А места здесь глухие.

— Почему же вы молчали?! — возмутилась Диана, инстинктивно нашаривая висевшую у ее плеча сумку с пистолетами. — Да еще и предлагаете въезжать в лес?

— Но если ж пани Ольгица так уверена… — начала было Власта.

— Единственное, в чем я уверена, — парировала Диана, — так это в том, что вам лучше помолчать.

— Не ссорьтесь, — вмешалась Ольгица. — Не время. Все будет хорошо.