Райнер Шрёдер - Амулет воинов пустыни

— Дайте мне несколько дней покоя, чтобы я снова набрался сил. И тогда я проведу вас через пустыню к Магрибу.

— Это легче сказать, чем сделать, — проворчал Морис. — Что, мы должны бесконечно плавать по Нилу, ожидая, пока он наберется сил? Уж лучше сразу вернуться обратно, в тюрьму эмира.

Джамал Салехи снисходительно взглянул на него.

— Нет, бесконечно плавать вам не придется. Я могу отвести вас в такое место, где вам не надо будет никого опасаться. Там я наберусь сил, а затем мы уйдем в пустыню.

— Что же это за место? — поинтересовался Герольт.

— Это деревушка под названием Харга. Она находится в оазисе Аль-Фаюм — в большой котловине на западном берегу Нила, — сказал Джамал Салехи. — В Харге живет человек, которому я доверяю как самому себе. Он в долгу передо мной. Его зовут Абдаллах Заваки. В его доме мы сможем найти убежище.

— Далеко ли отсюда этот оазис? — спросил Тарик. — И как нам туда добраться?

— До того места на берегу, в котором нам надо будет высадиться, примерно двадцать фарсангов [38] Один фарсанг соответствует примерно 5 км. вверх по реке, — ответил Джамал Салехи. — При хорошем северном ветре мы будем в Харге уже на рассвете следующего дня.

Рыцари Грааля взвесили все «за» и «против» и наконец пришли к выводу, что это предложение дает больше возможностей удачного побега из страны мамелюков, чем их собственный план. Итак, было решено: несколько дней они проведут в оазисе, а затем начнут поход через пустыню. Даже Морис, поколебавшись, все же присоединился к мнению товарищей.

— Держитесь крепче! — крикнул Тарик, навалившись на кормило. Мачта «Фахиты» заскрипела так, будто джерма яростно протестовала против этого маневра. На некоторое время ее парус обмяк и начал трепыхаться на мачте. Но вскоре со стороны кормы подул начинавшийся бриз. Парус джермы натянулся, и она пошла против течения.

Возможно, рыцарям помогла смена паруса, а может быть, их преследователи просто не могли представить, что неверные способны на такую дерзость, как продвижение навстречу погоне. Но когда «Фахита» подошла к Аль-Кахире и встретила три быстроходных судна, заполненных мамелюками и мчавшихся в сторону дельты, никто с этих кораблей даже не посмотрел на беглецов.

— Святые мученики! Да будут благословенны небеса, которые уберегли нас от ухода в дельту! — воскликнул Мак-Айвор. — Слава Богу, что мы взяли с собой бедуина и согласились на его предложение!

На физиономии Мориса отразилось не только раскаяние, но и многое другое. Он пробормотал себе под нос:

— Пойду посмотрю, как там устроились сестры Гранвиль, — и скрылся в каюте.

Герольт подошел к бортовой стенке и присел возле Джамала Салехи.

— Могу ли я задать тебе вопрос? — спросил он бедуина.

Тот ответил жестом, приглашавшим к беседе.

— В тюрьме ты не разговаривал с нами. За все время, что мы провели вместе, ты всего лишь назвал свое имя, но сейчас все же согласился говорить. Можешь ли ты объяснить свое поведение?

Джамал Салехи кивнул.

— Да, могу. Я — человек пустыни, и для меня нет на свете ничего дороже свободы! Этот закон мы, бедуины, впитываем с молоком матери. Свободный человек поднимает голову к небу и повинуется голосу своего сердца, — задумчиво начал он. — После кровопролитного сражения возле оазиса Сива я оказался в плену у эмира. Он бросил меня в подземелье, потому что знал: не может для бедуина быть участи хуже, чем оказаться брошенным в темный подвал. Там я дал себе клятву, что вынесу заключение без жалоб, каким бы тяжелым оно ни оказалось. Я не мог доставить эмиру удовольствие насладиться моим унижением. Мой обет молчания должен был закончиться лишь тогда, когда я отправился бы вслед за своими умершими предками или вновь обрел свободу. Благодаря твоей магической силе и твоей доброте случилось то, на что я уже не надеялся. Я снова на свободе. И мой обет исполнен!

— Теперь мне все понятно. Нам тоже хорошо известно, что честный человек должен исполнять свой обет, как бы трудно ему ни приходилось, — сказал Герольт, преисполненный глубокого уважения к бедуину. — Ты сказал, что сражался с эмиром. Как это произошло?

— Султаны мамелюков и их эмиры давно ведут с нами беспощадную борьбу. Ведь мы не можем подчиниться им так, как подчинились феллахи и другие оседлые люди. Мы скорее умрем, чем станем подданными чужеземцев! — гордо произнес Джамал Салехи. — Сколько я себя помню, столько и преследуют нас мамелюки. Мы постоянно воюем с египтянами, как они еще себя называют.