Райнер Шрёдер - Амулет воинов пустыни

— Да, я буду делать это, — пробормотал Мак-Айвор. Он добавил еще покорности в свой голос и сказал: — Сражение — это вся моя жизнь. Больше я ничему не научился.

— Прекрасно! — вскричал Амир ибн Садака. — Теперь я вижу, что мы поняли друг друга. У тебя будет возможность продемонстрировать все, на что ты способен. Тебе будет достаточно одержать всего с полдюжины побед. А потом я за выкуп отпущу тебя на волю.

Мак-Айвор не поверил ни единому слову Амира. Однако на этот раз придержал язык.

— Ты получишь эти победы, — пообещал он.

Амир ибн Садака рывком поднялся с кресла и хлопнул в ладоши.

— Комо, позаботься о нем, — приказал он чернокожему рабу. — Смажь ему спину целебной мазью и принеси новую одежду.

— Слушаюсь, мой повелитель!

— И приготовь для него простую тунику, на которой ты должен нарисовать красный крест тамплиера, — добавил Амир ибн Садака. — Каждый гость должен сразу понять, кто выходит на арену!

Раскаленное солнце, весь день обжигавшее берега Нила, опустилось в пески на западе, и последний его луч полыхнул подобно пучку соломы, когда носилки с восседавшим в них Тариком доставили к Байату аль-Дхахабу. Несколько минут назад четыре босоногих носильщика беглым шагом миновали ворота Баб аль-Харг, находившиеся в юго-западной части древней городской стены. Земли, простиравшиеся к югу от этих ворот, когда-то принадлежали бывшей столице — Фустату. Однако вторая, куда как более мощная и длинная стена уже давно окружила это место, присоединив его к ненасытной Аль-Кахире.

Тарик был бодр и взволнован. Еще никогда в жизни томительное ожидание не было для него таким мучительным, как в эти часы, предшествовавшие наступлению сумерек. Скоро в «доме золота» он узнает, жив ли Мак-Айвор, и, если да, то что можно сделать для его спасения. Тарик до сих пор не мог представить, как он сумеет выручить брата-тамплиера. Но здесь, в логове Амира ибн Садаки, все прояснится и станет на свои места.

Тарик решил, что первый визит в «дом золота» он совершит, приняв вид состоятельного человека. Поэтому, посетив базары Каира, он оделся во все новое и дорогое, начиная с сапог из мягчайшей кожи и кончая величественным тюрбаном, который, так же как и кафтан, был изготовлен из дорогой ткани янтарного цвета, вышитой золотом. Следующим знаком его достоинства и богатства стал пояс из златотканой парчи, за которым красовался кинжал в инкрустированных перламутром ножнах.

Тарик отодвинул занавеску носилок и увидел, что достиг цели. Дюжина факелов освещала стены неуклюжего четырехугольного строения — несомненно, это и был знаменитый «дом золота». Маслама описал его во всех подробностях. И ворота Байата аль-Дхахабы действительно были выкрашены золотой краской.

Из города и предместий к дому сейчас стекался простой народ: поденщики, феллахи, погонщики верблюдов, лодочники и простые ремесленники. По тому, в чем была испачкана одежда этих людей, часто можно было определить род их занятий. Но Тарик был не единственным, кого в это подозрительное место доставили в носилках. Маслама и в этом не ошибся. Прибыв к Байату аль-Дхахабе, тамплиер увидел у входа еще четверо носилок. А когда рыцарь направился к дому Амира ибн Садаки, он заметил еще несколько паланкинов, в которых несли богачей. На кровавую потеху прибыли даже несколько эмиров и великий визирь Каира. Многие из этих людей явились сюда не только ради страшных зрелищ, но и для того, чтобы получить другие услуги, которые оказывались состоятельным клиентам в укромных ложах.

Тарик расплатился с носильщиками и направился к воротам. Охранники, выряженные в золотые одежды, почтительно поприветствовали его.

— Остаток возьмешь себе и раздашь своим людям, — сказал Тарик, вложив золотой динар в ладонь стоявшего за воротами слуги. Вход в «дом золота» стоил половину динара.

— Да отблагодарит тебя Аллах! — воскликнул слуга. Он махнул рукой людям, стоявшим за его спиной. — Гарун проводит тебя, о благородный господин.

Тарик кивнул и взглянул на приставленного к нему слугу — худенького мальчика лет шестнадцати. Прежде чем тот успел что-то спросить, Тарик сам задал ему вопрос:

— Гарун, готовы ли мои покои?

На лице мальчика отразилось смятение.

— Прости, господин, но я не могу вспомнить твое имя. И я также не могу понять, о каких покоях ты говоришь, — робко произнес он, отвешивая Тарику глубокий поклон.

— Мое имя, которое тебе следует запомнить, Салак Мусаллим ибн Катир, — ответил Тарик. — А мои любимые покои находятся в самой середине восточной стороны.