Райнер Шрёдер - Амулет воинов пустыни

В то время как все пассажиры, за исключением устойчивого к морской болезни Тарика, страдали от ужасных взлетов и падений судна, члены команды преспокойно переносили привычную для них качку. Босоногим матросам даже шторм был нипочем. За несколько дней плаванья (а это были на редкость великолепные, наполненные солнцем и ветром дни) «Мария Селеста» прошла восточную часть Средиземного моря и миновала Сицилию. Но к юго-западу от Корсики погода испортилась. То есть стала обычной для второй недели октября. В эту пору море между Корсикой и Лионским заливом всегда досаждает мореходам. Но путникам дали понять, что повода для беспокойства у них нет. Дескать, кроме смерти от морской болезни им, сухопутным крысам, ничто больше не угрожает. Нынешним утром сварливый боцман опять не упустил возможности сообщить пассажирам, что до настоящего шторма еще так же далеко, как обычному крестоносцу — до причисления к лику святых. Знал бы бывалый моряк, кому он это говорил!

Но хотя настоящего шторма действительно не было, постоянно менявшийся ветер и пляска корабля на волнах доставляли путникам, особенно плывшим в каюте, много неприятностей. Час за часом парусник перекатывался в волнующемся море с одного бока на другой и зарывался в воду, а мачты его угрожающе скрипели. И если бы не белые верхушки волн, печально-серое море было бы невозможно отличить от такого же серого неба.

Герольт надеялся, что на свежем воздухе он будет чувствовать себя лучше, чем в душной тесноте под палубой. Однако не только продолжавшееся урчание в животе, но и порывистый ветер, бросавший ему в лицо дождь и соленую пену, заставили его убедиться в своем заблуждении. Не помогло даже то, что он встал с подветренной стороны и схватился за обшивку, поднимавшуюся выше палубы, — сохранять равновесие оказалось еще труднее.

Втянув голову в плечи, Герольт смотрел на серое море. Долгие жаркие месяцы, проведенные в Аль-Кахире и Ливийской пустыне, сейчас вспоминались им как события далекого прошлого. Герольт также бегло вспомнил три недели, проведенные в порту Зефира Магна. Это было томительное время ожидания корабля, способного доставить их в Грецию, Италию или во Францию и возглавляемого капитаном, которому они могли бы доверить свои жизни и свое сокровище. Ведь по морям шастало не меньше головорезов, чем по земле.

За эти недели хозяева портовых таверн неплохо заработали на рыцарях, выпивших десятки кувшинов вина. К счастью, в порту наконец-то появилась «Мария Селеста», и тамплиеры быстро сторговались с капитаном Матвеем Терме. Теперь они были всего в нескольких днях пути от Марселя.

Смешанные чувства овладевали Герольтом, когда он размышлял о том, что несколько месяцев назад вместе с падением Аккона прекратили свое существование святые земли и христианское королевство в Заморье; о том, что теперь они возвращаются на родину. Герольт провел на чужбине многие годы, и там он чувствовал себя гораздо лучше, чем дома. Наверное, ему будет нелегко привыкать к совершенно иной жизни в Европе. Герольт знал, что его товарищи испытывали те же чувства. К тому же они продолжали гадать, насколько велика опасность встретиться с искарисами во Франции. Какие ловушки приготовили им слуги Черного Князя на пути из Марселя в Париж? А еще рыцарям очень хотелось бы знать, какое задание получат они, хранители Грааля, после того как священная чаша окажется в надежном месте — в парижском замке тамплиеров.

Взглянув на корму, Герольт увидел там Тарика. Левантиец оживленно беседовал с рулевым. Тарик уверенно стоял на палубе и вообще выглядел так, будто большую часть жизни провел на море и знал, как надо управлять «Марией Селестой». С желудком у него тоже все было в порядке. Более того, только что он откусил кусок вяленого мяса и с аппетитом жевал его. После того как Тарик получил от Святого Духа особый дар хранителя Грааля, стихия воды в любой своем проявлении стала для него дружественной. Как же завидовал ему Герольт!

Он решил подойти к левантийцу на корму, но тут ветер донес до него голос, произносивший его имя. Кто-то звал его. Это был Мак-Айвор. Шотландец стоял на лестнице, которая вела в трюм, и выглядывал из люка. Что он тут делает? Он должен охранять Святой Грааль в их каюте!

— Герольт! Скорее! — крикнул Мак-Айвор, призывно размахивая рукой.

— Легко тебе говорить! Попробовал бы ты сам пройти по скользкой палубе! — крикнул в ответ немец. Он отпустил доски обшивки, выступавшие над палубой, и засеменил к люку. Что же там может быть срочного? Наверное, опять что-нибудь случилось с Беатрисой. Она переносила морскую болезнь тяжелее всех. Даже в первые дни, когда море был гладким как зеркало, Беатрису сильно укачивало. Морису приходилось сидеть рядом с девушкой и утешать ее, взяв за руку. Но теперь плохо было и самому Морису. Во всяком случае сегодня француз еще не выходил из своей каюты и не наносил визитов Беатрисе, как он это делал в минувшие дни. Видно, он по-настоящему плохо себя чувствовал.