— Кровь, — безжалостно скомандовала колдунья, принимая от Анны пушистый комок.
Анна оглянулась, подняла с пола пустую скорлупу кокосового ореха, служившую ей кружкой, раскрыла ножницы, вонзила острое лезвие себе в запястье и подставила скорлупу под тонкую темно-вишневую струйку. Почти сразу же накатила слабость и дурнота… их почти не кормили здесь, да и то, что давали, едой можно было назвать лишь с голодухи. Зачем переводить хорошие продукты на тех, кого завтра все равно повесят?
За прорастающим темными пятнами сквозь реальность забытьем она еще успела услышать тающий голос Тремелли:
— И вещь… твоя и его.
6.
Патефон мурлыкал голосом Джимми Роджерса {19} 19 Любимый исполнитель Бонни Паркер. У нее были все альбомы Джимми Роджерса.
.
— Мерзкая собачонка, — Бланш крутилась перед зеркалом, примеряя новое платье, — ну что, что тебе надо? Опять гулять?
Белоснежная болонка сидела на коврике возле входной двери и поскуливала. Потом гавкнула.
И тут в дверь постучали.
В комнате мгновенно стало тихо, замолк даже виниловый Джимми, лишь вздыхал патефон — натужно и с присвистами.
— Откройте, полиция!
Бонни и Бланш кинулись в угол комнаты, присев и вжавшись в стенку.
— Гадкий щенок! — прошипела Бланш, — Не мог раньше предупредить.
И тут началось. Трудно сказать, кто был первым, хотя вряд ли полиция. Двери в проеме больше не было, в маленьком закрытом пространстве квартиры грохотали выстрелы, на голову сыпалась штукатурка, визжали рикошеты… Дзенькнул патефон, пробитый шальной пулей. Бонни жалела только об одном: что ее револьвер {20} 20 Бонни Паркер любила и умела стрелять. Револьвер был ее любимым оружием.
лежит на столе в соседней комнате. А если они побили пластинку, то она за себя не ручалась!
Все кончилось так же резко, как и началось. Двое в полицейской форме мешками лежали на лестничной площадке, в ушах затихал звон, а Дабл-ю-ди, упавший на одно колено, прижимал ладонь к левому боку, и из-под ладони уже расползалась красная клякса.
— Быстро, — сказал Бак, поднимая Дабл-ю-ди и закидывая его руку себе на плечо, — уходим, забирайте оружие и необходимые вещи. Мы в машину.
Опережая их, в разбитую дверь стрелой метнулась одуревшая от грохота перемазанная в пыли и кирпичной крошке собачонка.
— Ах ты! — воскликнула Бланш, — ну погоди у меня, мерзкая тварь!
И, цапнув со стола поводок, выскочила вслед за болонкой. {21} 21 Кусочек — иллюстрация к инциденту в городе Джоплин, откуда банде пришлось ретироваться в спешке. Однако, собачку Бланш сначала все-таки поймала…
7.
Анна проснулась от грохота запоров, топота ног и брани. Через окошко лился утренний свет, а в коридоре стало тесно от красных мундиров.
— Анна, — перекрыл шум знакомый голос, — Ан-на!
Она рванулась к решетке, и замерла в двух шагах от нее, вспомнив о ночной гостье и заключенном с ней соглашении. Рука потянулась к груди, где висел медальон, подаренный Джеком. Вещичка была не из добычи — Джек честно купил ее у ювелира на Провиденс, еще тогда, до суда, до «Нептуна»… в той, прошлой жизни. Рука схватила пустоту: медальон исчез. Анна вдруг успокоилась, поняв, что пути к отступлению нет.
Джек был страшен. Глаза, налитые кровью, с набрякшими веками и темными кругами, многодневная щетина вместо обычной гладкой выбритости, глубокие складки вокруг рта, спутанные колтуны в волосах. Цветные щегольские ситцевые штаны и рубаха засалены и обтрепаны до неузнаваемости. За одну ночь Рэкхем словно постарел на десять лет, похудел и осунулся. Руки, вцепившиеся в решетку камеры, дрожали.
— Анна, — голос сорвался кашлем, — меня уводят. Эти чертовы отродья уводят меня, чтобы повесить, как собаку! Любимая, ты слышишь!
Анна смотрела себе под ноги. И, не смея поднять глаз на Джека, медленно сказала:
— Джек, если бы Вы дрались, как мужчина, Вам бы не пришлось умирать, как собаке. {22} 22 Судя по всему, Анна была очень зла на Джека — поскольку фактически во время захвата корабля серьезное сопротивление оказали лишь она и Мэри, остальные, включая Джека, были слишком пьяными, чтобы драться. Как бы то ни было, Джеку, чудом добившемуся свидания с ней перед казнью, она бросила в лицо это обвинение.
Коснуться рук. Еще раз, один последний раз, целовать пальцы, провести ладонью по впалой щеке, такого близкого, такого родного человека, которого видишь, может быть, в последний раз…
Анна отвернулась и ушла в свой угол, усевшись на охапку тростника, служившего ей постелью. Она не обернулась даже тогда, когда к бряцанию амуниции, разговорам и похабным шуткам добавился еще один звук: тряслась толстенная решетка, прутья которой Ситцевый Джек сжал до побелевших костяшек… Рэкхем молчал, лишь с потолка сыпалась каменная крошка да бренчали частой дробью железяки о края пазов.
Читать дальше