Симона Вилар - Ассасин

– Вы говорите это уверенно, но ваше лицо мрачнее базальтовых стен Маргата, – заметил Мартин, когда храмовник пришел навестить их в сторожевой башне.

У венгра и впрямь был хмурый вид, так не вязавшийся с обычной его беспечностью.

– Мне есть отчего огорчаться. Оказывается, вся наша миссия к Синану, весь этот риск, опасность и потери были напрасными. Увы, имам сдержал слово и его ассасины убили маркиза Конрада. Наш Юг де Мортэн, как бы ни спешил, не успел его предупредить. И теперь у войска крестоносцев нет главы…

Мартин не знал, как на это отреагировать. Конрад? Когда-то они сражались с ним при Арсуфе, и ему следовало бы почтить память боевого соратника, однако разве мало Мартин видел смертей, чтобы переживать из-за человека, который не был ему приятен? Да и судьба крестового похода его не волновала. Тамплиер Фаркаш говорит, что Ричард Львиное Сердце вынужден будет вскоре уехать, и если Мартина это и заинтересовало, то только потому, что его волновал вопрос, успеет ли он встретиться с Джоанной, прежде чем она в свите английского короля покинет берега Леванта.

К тому же ему не очень уютно было находиться в обществе Иосифа, который все пытался получить от Мартина обещание, что тот не будет мстить его семье.

– Ты сказал, друг мой, что тебя растрогало мое стремление спасти тебя от Синана, – говорил еврей, не выпуская руки Мартина из своей. – И если мы все еще друзья, то поклянись, что не станешь в дальнейшем мстить Ашеру бен Соломону. Он ведь вырастил тебя, многому обучил, многое для тебя сделал. И матушка так плакала, узнав, что он отдал тебя Старцу Горы, тетя Сарра тоже переживала. Но отец… Он бывает суров, я знаю… Но это мой отец! К тому же, отдав тебя в Масиаф, Ашер просто желал обезопасить семью от твоего гнева, он опасался, что ты не оставишь Руфь в покое. Но я все же верю, что со временем он бы вернул тебя. О, ради бога Авраамова, пощади несчастного старика!

– Хорошо, Иосиф. Ради тебя и нашей дружбы я готов забыть свои планы о мести, – сдался наконец Мартин. – Я обещаю тебе это. Но вынужден сообщить, что Ашер бен Соломон и так уже наказан. Он совершил ошибку, связавшись с повелителем убийц-ассасинов. Находясь в Масиафе, я узнал, что Синан приказал убить Руфь. Твоя сестра мертва, мой бедный друг.

Сказав это, Мартин опасался, что Иосиф начнет спрашивать, какое дело Синану до его сестры, но юноша был так поражен, что просто онемел. Всю ночь он просидел без движения, глядя перед собой в одну точку, и Мартину было больно и горько, что он так жестоко поступил со своим другом. Конечно, рано или поздно ему бы пришлось сообщить о смерти Руфи, но сейчас, когда Иосиф будто заледенел в своем горе, Мартин не знал, как его утешить. Иосиф своей верностью и дружбой вернул ему веру в людей, а он… Проклятье! Что он за человек, если приносит несчастье всем, кто ему дорог!

Когда на следующий день Ласло сообщил, что Шампер пришел в себя и ему стало лучше, Мартин испытал облег чение, что хоть кто-то избежал беды. Но затем он с улыбкой стал спрашивать, когда же маршал пойдет на поправку, и осекся, заметив, как смотрит на него рыцарь.

– Я не знаю, парень, что вас связывает с Уильямом де Шампером, но вижу, что он тебе дорог. Поэтому скажу – пусть маршалу сейчас и полегчало, но лекари считают, что он уже не оправится. И мессир Уильям, похоже, это понимает. Возможно, поэтому он и послал меня за тобой. Идем, он ждет.

Мартин не желал верить в кончину брата Джоанны, пока не увидел Уильяма в его покое – смертельно бледного, с запавшими глазами, с каким-то особым покоем на лице. Тамплиер лежал на чистых покрывалах напротив раскрытого окна, но все равно в комнате ощущался тошно творный запах смерти. Маршал умирал от гниения в собственном теле.

– Вы звали меня, мессир?

Мартин надеялся, что его голос звучит невозмутимо, но против его воли в нем проскользнула грусть.

– Садись рядом, Мартин. Нам надо поговорить.

Откуда-то из глубин замка Маргат доносилось стройное пение литании, и Уильям какое-то время прислушивался к нему, потом сказал:

– Это прекрасно, когда славят Господа и Пречистую Деву. Но ты ведь не понимаешь этого, парень? И у меня не идут из головы твои слова, что ты не веришь в Бога.

– Вы об этом хотите поговорить со мной?

Это казалось нелепым. Но Уильям был непреклонен в своем решении.

– В тебе что-то есть, Мартин. Когда-то я ненавидел и презирал тебя, потом стал уважать, а позже почувствовал жалость. Спрашивается, зачем мне жалеть тебя, предателя, притворщика и безбожника? Но я всегда надеюсь найти в человеке лучшее, даже если потом придется разочароваться.