Джоржетт Хейер - Саймон Холодное Сердце

— Алан, что происходит с нашим Саймоном?

Алан извлек из струн рыдающий, тоскливый звук и отложил арфу в сторону.

— Ах!

— Он всегда был упрям, суров, но никогда не был таким задумчивым и грустным, как сейчас. О чем-то вздыхает, впадает в уныние. И это Саймон! А глаза, глаза! То мрачны, то как-то не привычно светятся. И, по-моему, стал он вроде бы мягче и добрее, что ли, чем всегда. Что с ним? Уж не заболел ли он?

— Пожалуй, сир. В каком-то смысле это можно назвать болезнью.

Генрих резко повернулся в кресле и пристально взглянул на Алана:

— Уж не влюблен ли он? Быть не может!

— Отчего же, сир? Не вы ли говорили мне когда-то, что любовь все равно когда-нибудь придет к нему?

— Да, но я никогда и сам-то не верил в то, что говорил. Кто же она?

— Леди Маргарет де Бельреми, сир.

У короля от неожиданности слегка отвисла челюсть.

— Амазонка! Тигрица! Алан, ты шутишь.

— Нет, сир, это правда. Я тоже говорил, что рано или поздно любовь придет к нему, но Саймон не знал самого себя, не знал своего собственного сердца, пока не увидел миледи в лапах Рауля.

— Теперь я понимаю, почему Саймон убил его. Это была ревность!

— Это в нем проснулся лев, сир. Проснулся и пришел и ярость.

Генрих откинулся на спинку кресла:

— Видит Бог, не хотел бы я быть на месте Рауля! А она — она любит Саймона?

— Любит, сир. Но она очень горда. Она любит его, но не хочет признаться в этом даже себе самой. Они любят друг друга, но у них это что-то вроде сватовства с кинжалами.

— Много бы я дал, чтобы увидеть это, — улыбнулся Генрих. — Выходит, она ненавидит его?

— Это она так говорит, сир, но странная у нее какая-то ненависть. На самом деле она его любит, и когда он вернется в Бельреми, они обвенчаются.

— Вернется в Бельреми? — нахмурился Генрих. — Я собирался взять его с собой, когда пойду на Руан.

Алан промолчал.

— Алан, что скажешь на это? — настаивал на ответе король.

— Если вы, сир, возьмете Саймона с собой, когда пойдете покорять Руан, это будет конец его счастью. Кампания может продлиться целый год.

Генрих оперся подбородком на руку, задумавшись.

— Так что же мне делать? Если Саймон в самом деле влюблен, пусть сам делает выбор. Джеффри тоже, я полагаю. А то я еще стану им поперек пути и помешаю их счастью.

— Саймон последует за Вашим Величеством безоговорочно. Впрочем, вы знаете это и без меня.

— Он пожертвовал бы своей любовью во имя долга?

— Он Саймон Бьювэллет, — сказал Алан.

Млдам Маргарет прогуливалась вдоль террасы своего замка. Стояла середина марта, и Саймон уже три долгих недели был в отъезде. Маргарет узнавала новости о нем через Джеффри. Ей было известно, что Саймон сражается на западе, под Котантэном, поддерживая брата Генриха герцога Глостера. Саймон не писал Маргарет писем и не присылал посыльных с устными сообщениями. Письма, которые приходили от него к Джеффри, были очень редки и коротки.

Мадам Маргарет бросила взгляд в сторону сада и увидела Джеффри, сидящего там со своей супругой. Маргарет очень хотелось быть сейчас с ними, но она не решалась нарушать идиллию новобрачных. Устав от своих фрейлин, Маргарет отослала их от себя и сейчас медленно прохаживалась взад и вперед по террасе. Мыслями она была далеко отсюда, и в черных ее глазах застыла тоска. Вдруг позади Маргарет раздался какой-то топот. Это ковылял следом за ней Фалк, и было видно, что он в хорошим настроении.

— Эй, голубушка, подожди! Иди-ка сюда, я сказал!

В последнее время Маргарет и Фалк крепко подружились, и надменная с виду мадам Маргарет послушно подошла к Фалку и уселась возле него на камне. Фалк тяжело опустился рядом, пыхтя и отдуваясь.

— Что ты здесь делаешь, глупая девчонка, а? — спросил он.

— Я вовсе не глупая девчонка, а взрослая женщина, — мягко возразила она. — Не будьте так грубы, милорд.

— Ого! И сколько же тебе лет? Не больше двадцати восьми, уверен.

— Двадцати восьми? — Маргарет даже подскочила от негодования. — Мне еще нет и двадцати шести!

Фалк расхохотался:

— Я же говорил — еще девчонка! А откуда этот огненный румянец?

— Я… я выгляжу на двадцать восемь? — спросила Маргарет.

— Нет, скорее — на двадцать один. Что ты здесь делаешь одна?

— Вышла подышать свежим воздухом.

— Готов поспорить, что ты не только дышишь свежим воздухом, но еще и вздыхаешь об этом моем негоднике.

— Об Алане? — холодно сказала мадам Маргарет. — С чего бы это?