Артуро Перес-Реверте - Кавалер в желтом колете

— А насчет мальчугана, капитан… Он — хорошей породы. Ты можешь им гордиться. И, клянусь тебе, если он сумеет отвертеться, я буду просто счастлив.

— Надеюсь, отвертится. И когда-нибудь убьет тебя.

Малатеста, уже двинувшийся за своими людьми, медленно обернулся, и его угрюмый взгляд скрестился со взглядом Алатристе.

— Может быть. В конце концов убьют и меня. Когда-нибудь. А тебя — сегодня.

Мелкий дождь швырял в лицо водяную пыль. Под серым небом, вдоль черных тополей, тянувшихся по обе стороны дороги, пара мулов во весь опор несла карету во Фреснеду. Вожжи держал и кнутом размахивал сам Рафаэль де Косар, ибо кучер оказался мертвецки пьян и спал сейчас поперек сидений. Комедиант был ненамного трезвей, но необходимость двигаться, освежающее действие холодного дождя и какая-то смутная решимость, овладевшая сеньором Рафаэлем в последнюю минуту, рассеяли винные пары. Понукая мулов криками и щелканьем кнута, он гнал их едва ли не галопом, так что я с долей беспокойства спрашивал себя, что это — мастерство возницы или безрассудство пьяного? Так или иначе, карета просто летела. Пристроившись на козлах рядом с Косаром, цепляясь за что попало и рискуя сверзиться при очередном толчке, я зажмуривался всякий раз, когда мой колесничий лихо вписывался в крутой поворот дороги, или когда ошметки грязи из-под копыт и колес прыгавшей по выбоинам кареты летели мне в лицо.

Покуда я раздумывал, что скажу или сделаю во Фреснеде, позади осталось свинцовое пятно пруда, полускрытого деревьями, а впереди, в отдалении, показалась ступенчатая, во фламандском стиле, крыша охотничьего дворца. Дорога раздваивалась: налево виднелась дубовая роща, и, глянув туда, я заметил мула и четырех верховых коней. Указал на них Косару, и тот осадил мулов столь резко, что один припал на передние ноги, едва не вывалив седоков. Я соскочил с козел первым, с настороженным вниманием озирая местность. Наступающий рассвет с трудом пробивался сквозь мрачные тяжелые тучи. Может, все напрасно, грызла меня мысль, и явившись к охотничьему дворцу, мы просто даром потратим время? Покуда я терзался сомнениями, Косар решил за нас обоих: он спрыгнул с облучка, причем угодил прямехонько в огромную лужу, поднялся, отряхиваясь, но тотчас, споткнувшись о собственную шпагу, упал вторично. Выпрямился, ругаясь на чем свет стоит. На перемазанном грязью лице горели глаза, мутная вода ручьями текла с бакенов и усов. Несмотря на безобразную брань, казалось, будто по каким-то неведомым причинам все происходящее доставляет ему истинное удовольствие.

— За дело! — вскричал он. — И горе тем, кто станет на пути!

Скинув епанчу, я схватил шпагу кучера — благо тот, свалившись от толчков на пол кареты, продолжал блаженно похрапывать. Шпага, по правде сказать, была дрянная, но выбирать не приходилось, а с нею и со своим кинжалом я все же мог считать себя вооруженным. Как говаривал во Фландрии капитан Брагадо, на военном совете самонадеянность губительна, но в действии — пользительна. А я как раз действовал.

— Гляну, как там и что, — сказал я, показав на лошадей, привязанных к деревьям. — А вы тем временем ступайте к дому и попросите помощи.

— Еще чего! Да ни за что на свете не пропущу такой оказии! Вместе — значит вместе.

Косар совершенно преобразился — даже голос звучал иначе. Любопытно было бы знать, какую роль играет он сейчас. Внезапно он подошел к карете и принялся будить кучера, хлеща его по щекам так, что мулы испуганно запрядали ушами.

— Проснись, болван! — взывал он с властностью владетельного герцога. — Ты нужен Испании!

Спустя несколько минут все еще одурелый кучер — я полагаю, он подозревал, что хозяин его повредился в рассудке, — щелкнул кнутом и погнал мулов во Фреснеду, дабы поднять там тревогу. Судя по всему, он не отличался особенной сообразительностью, и потому, чтобы не запутать его вконец, приказы ему был отданы самые простые — добраться до охотничьего домика, кричать как можно громче, а людей привести как можно больше. Потом, дескать, все объясним.

— Если останемся живы, — драматическим тоном добавил Косар.

Вслед за тем он величаво закинул за плечо полу плаща и решительно двинулся вглубь перелеска. Но, сделав четыре шага, запутался о шпагу и ничком растянулся в грязи.

— Богом клянусь! — пробубнил он, зарывшись носом в грязь. — Если кто-нибудь еще раз меня толкнет, я того изувечу!

Помогая ему встать на ноги и почиститься, я с долей отчаянья думал о том, как хорошо было бы, чтобы кучер сумел убедить и привести к месту действия людей. Или чтоб капитан Алатристе, где бы он ни был, справился своими силами. Ибо если все зависит только от нас с Косаром, Испания останется без короля, как я остался без отца.