Владимир Богомолов - Особое задание

С этими словами достала из сумочки перстень, в тонкой оправе которого даже при тусклом огоньке свечи засверкали искры полированного рубина. Ей, конечно, жаль расставаться с такой памятной вещицей: это подарок мамы в день окончания гимназии, а вот это ей торжественно преподнес папа. Она расстегнула воротник платья, и на изящной цепочке закачался овальный медальон с вычурной вязью монограммы «МК». Маша заметила, как вначале завистью наполнились глаза женщин, а затем она увидела в их взглядах, которыми они мимолетно обменялись, заинтересованное соучастие. Она не сомневалась, что Изольда, после суточного испытания недоверием, теперь смотрит на нее если не как на сообщницу, то и не как на подсадную утку, приведенную в их дом чекистами. Эту перемену она почувствовала по предложенной услуге:

— Я помогу вам. У меня есть знакомый каптенармус. Он может и вывезти вас из города, и снабдить продуктами…

— Стоит ли подвергать опасности Константина, — предостерегла Изольду от скоропалительного решения Наталья Сергеевна. — Думаю, лучше попросить Федора, — она выразительно глянула на родственницу.

— Пожалуй. Кстати, он сегодня или завтра возвращается из рейса.

Оставшись наедине, Маша снова перебирала в памяти разговор. Недомолвки женщин, их переглядки говорили о том, что они приняли квартирантку за даму своего круга. Но, кем-то направляемые, пока еще боятся с полной откровенностью доверить ей семейные, а может быть, не только семейные тайны. Ни одной фамилии пока названо не было. Лишь каптенармус Константин и, очевидно железнодорожник, Федор. Кто они? Диверсанты или мелкие спекулянты, мешочники? О муже Натальи Сергеевны не произнесено ни звука, точно его не существует в природе. И все же каким-то интуитивным чувством Казанская ощутила, что недаром тратит время, что-то должно случиться именно здесь.

Она подошла к окну! В доме напротив, казалось, вообще никто не живет: форточки наглухо закрыты, занавеси не задвинуты, даже в глубине комнат не видно света. Кому же она должна давать сигнал в случае чего?

Темная, пустынная Астраханская улица пугала своей настороженностью. За каждой калиткой чудилась караулящая беда. Шаги редких прохожих оглушали громом троянской колесницы. Вот в сторону Астраханского моста гулко прошагал патруль. Один из бойцов глянул — может, только показалось? — именно на окно, возле которого стояла Мария. «Значит, я не одна», — почти с детской наивностью решила она, забираясь под тулуп.

Спала чутко, как полевая мышь в страдную пору. Но никаких шорохов, тем более мужских шагов, голосов в эту ночь не услышала.

Лишь на следующие сутки, в полночь, осторожно, а потому и протяжно проскрипели петли черного хода. Если бы это был кто-то из женщин, как уже успела заметить Маша, дверь скрипнула бы коротко и резко: они выходили во двор и возвращались торопливо, не опасаясь ничего, кроме проникновения лишнего холода в комнаты. Она проснулась именно от этой осторожности, от натренированных, с носка на пятку, шагов, от короткого и радостного возгласа:

— Ноже мой, наконец-то!

Первым желанием было подняться, подбежать к окну, дать сигнал своим. По она подавила его в себе. Во-первых, нужно быть точно убежденной, что явился именно «он», а во-вторых, чтобы с той стороны улицы обратили внимание на окно ее комнаты, она должна была зажечь лампу или свечу. Но свет могут прежде увидеть в коридоре (она проверяла — яз щели под дверью сильно пробиваются блики) и поинтересоваться причиной столь неурочного пробуждения. Так логика подавила в душе молодой разведчицы эмоциональный порыв и заставила ее не сомкнув глаз лежать и слушать осторожные шаги, редкие, полушепотом произнесенные фразы где-то в зале, за плотно прикрытыми дверями. Она отлично понимала, что если даже ей выпала огромная удача, не будет же «он» вести с женой и племянницей разговоры о своих посещениях явок, о готовности к мятежу, о главарях подполья и не будет в такой час давать задание женщинам: сходить туда-то, пригласить того-то.

Утром, когда Мария плескала на воспаленное лицо холодную воду умывальника, Наталья Сергеевна, вдруг помолодевшая и похорошевшая, с оригинальной укладкой смолянистых волос, необыкновенно нежно произнесла: «С добрым утром», а на завтрак предложила краюшку белого калача и крошечный кусочек масла. Хозяйка-ничего не сказала о ночном госте. Это было более чем странно. Если это Федор, о котором они говорили накануне, зачем скрывать его присутствие? А если это каптенармус, то все равно Казанская не видела особой причины молчать о нем. Она вопросительно посмотрела на открытую дверь, как бы интересуясь, почему задерживается Изольда.