Луиджи Мотта - Сборник Красный оазис

— Бах-бах-бабах…

Словно ветром сдуло всех троих арабов…

— К марабуту! Целься спокойнее! — приказал офицер заторопившимся солдатам. — Не допускайте врагов запрятаться в самом здании.

— Не допустим! — отозвались в один голос солдаты.

Обитатели марабута, встретивши жестокий отпор, торопились убраться под прикрытием стен. Но теперь им приходилось не сбегать вниз, а подниматься по довольно крутым склонам холма. И их белые фигуры четко вырисовывались на склоне этого холма, на фоне зелени, представляя великолепную мишень.

Один за другим гремели выстрелы из ружей берсальеров. Одна за другою падали белые фигуры и оставались там, где упали…

Двое арабов ухитрились, прыгая, как зайцы, добраться почти до порога спасительной двери. Но когда они готовились нырнуть уже внутрь марабута, берсальеры меткими выстрелами уложили и их.

— А ты недурно стреляешь, толстяк! — сказал его товарищ.

— Не хуже тебя, длинноногий! — огрызнулся толстяк.

Минуту спустя беглецы пробежали по холму и очутились внутри марабута. Очень быстро они забаррикадировали массивную дверь всем, что подвернулось под руку, и разместились в здании марабута, как в крепости.

Окна марабута, а еще более обильные щели в его старых стенах представляли прекрасные бойницы. Пользуясь ими, беглецы дружным огнем отогнали приближавшихся к марабуту бедуинов.

Осмотрев внутренние помещения марабута, Руджеро Дориа сказал старому шейху:

— Не знаю, как мы будем выбираться отсюда, — но продержаться здесь мы можем достаточно долго, если только арабы не раздобудут у своих приятелей-турок парочку пушек…

На самом деле, марабут давал надежное прикрытие… укрывшимся в нем людям. Относительно припасов и воды тоже можно было не беспокоиться: бедуины, занимавшие марабут, натащили сюда достаточно сухарей, маисовой муки и сушеных фиников, а в углу стояло два огромных кувшина со свежею водою.

Сам марабут представлял собою здание в несколько помещений. Тайар Ассиф занялся обследованием этого здания и через четверть часа прибежал, испуганный, с докладом шейху:

— О господин! Здесь, в подземелье, есть кто-то. Это пленник бедуинов. Он страшно стонет!

Руджеро заинтересовался. Весь гарнизон, пользуясь перерывом в военных действиях, спустился в подземелье марабута, и там, при слабом и неверном свете, проникавшем в какую-то щель в стене, пришельцы увидели распростертую на полу женскую фигуру. Женщина слабо стонала.

Мгновенно солдаты разрезали веревки, которыми она была связана. Шейх бережно снял с ее головы закутывавшую ее лицо ткань и вскрикнул душераздирающим голосом:

— Аллах милосердный! Это Марика! Это моя дочь, Марика. Очнись, родная! Это я. Это твой отец. Очнись же, дорогая моя!

Но оставим на некоторое время наших героев и обратим взор в другую сторону.

Как раз в то время, когда беглецы занимали марабут, на море, возле мыса Аджезира, разыгрывалась трагическая сцена: итальянский миноносец, назначенный для преследования сильно развитой контрабанды оружия, обследовал берега. Была буря. Суденышку приходилось держаться крайне осторожно, потому что место было весьма опасное: оно изобиловало отмелями и быстрыми течениями.

Приближаясь к мысу Аджезира, миноносец заметил быстро уплывавшую одномачтовую барку, показавшуюся подозрительной, и принялся ее преследовать. Преследование оказалось нелегким: барка была мелкосидящим судном и смело ныряла в тех водах, куда глубокосидящая миноносец заходить не смел. Поэтому барке удавалось довольно долго уходить от преследователя. Смело приблизившись к отлогому берегу, барка стала выбрасывать в воду многочисленные ящики и бочонки. Это был привезенный из Египта богатым торговцем Мукдаром-эль-Гамма и его сыном Мизрою контрабандный груз сабель, штыков, ружей, револьверов и патронов, предназначенный для арабо-турецких сил Киренаики и Триполитании.

Когда трюм барки был опорожнен, миноносец, приблизившийся на пушечный выстрел, послал в барку гранату. Снаряд не попал в суденышко, но взрыв гранаты вызвал огромную волну, которая опрокинула барку. Увидя, что барка тонет, миноносец ушел.

Экипаж под руководством капитана и владельца затонувшей барки принялся вытаскивать выброшенный в воду груз, что требовало немало труда, но не представляло особых затруднений. В каких-нибудь два или три часа все сплошь ящики, и бочонки, и бочки были вытащены благополучно на берег.

Мукдар-эль-Гамма послал двух человек из экипажа на побережье — известить шейха Каждара, одного из соратников младотурок, о том, что он, Мукдар-Эль-Гамма, благополучно доставил военный груз и что Каждар может явиться за получением.