Симона Вилар - Паладин

Джоанна спросила, есть ли в самом Монреале колодец? Она знала, что обычно ее единоверцы никогда не возводили в засушливых краях укреплений, если не имели внутри источник на случай осады.

Евнух Фазиль был доволен, что пленница хоть чем-то заинтересовалась и не донимает его расспросами о своем будущем, поэтому с охотой провел ее к арке прохода, от которой куда-то вниз начинала уводить вырубленная в скальной породе лестница. Фазиль сказал, что местные жители рассказывали, будто кафиры прорубили этот ход, чтобы добраться до таящегося внутри горы Монреаля источника. Евнух даже взял факел и вместе с Джоанной начал спускаться по ступеням в темноту, однако лестница оказалась столь замусорена, а в нос ударило такое зловоние, что молодая женщина вскоре предпочла вернуться.

— Вот, вот, мадам, — гася факел в бочке с песком у выхода, усмехнулся Фазиль. — Чего мне только не рассказывали об этом спуске под гору! Но это всего лишь слухи, ибо никто из нынешних обитателей замка так и не дошел до самого низа. Там, внизу, только мрак и пустота, и люди считают, что этот ход ведет в саму преисподнюю, где крестоносцы поклонялись своим демонам. Поэтому новые хозяева замка решили превратить этот ход в свалку. Отсюда и зловоние.

Джоанна сказала, что если колодец и в самом деле был, то, не разыскав его и забросив, нынешние жители Монреаля лишили себя возможности иметь воду на случай осады.

Фазиль лишь отмахнулся.

— Осады не предвидится. Великий султан Салах ад-Дин не позволит. Даже король Ричард не смог с ним тягаться!

Джоанна резко схватила евнуха за руку.

— Вам что-то известно, Фазиль? Умоляю, скажите, как идет война между султаном и крестоносцами?

Но толстяк только поднял пухлые ладони к небу.

— Откуда же мне знать, мадам? Вспомните, ведь я прибыл в Монреаль-Шобак еще до вашего приезда. Мне ли что-то знать о крестовом походе?

Он лукавил. Вряд ли вести о войне с крестоносцами не доходили до Заиорданья. Джоанна из своего окна в башне не раз видела, как по дороге, обвивавшей высокую гору Монреаля, поднимались какие-то всадники, как Абу Хасан в своих темных одеяниях выходил им навстречу и выслушивал новости. О, этот суровый черный бедуин наверняка был в курсе всего, но бессмысленно пытаться у него что-то выведать. Да и вообще, после приезда в крепость пленница и ее тюремщик старались избегать общения. К тому же у Абу Хасана были другие хлопоты: в Монреале-Шобаке он был назначен хаджибом, отдавал распоряжения, следил за взиманием пошлины с караванов, часто куда-то уезжал во главе вооруженного отряда.

Джоанна видела, как порой он проносится мимо в своей черной накидке и развевающейся на ветру куфии. А потом смотрела на пустынные холмы Заиорданья, на уходящую куда-то вдаль между холмами серую Дорогу Царей и на посаженные некогда владевшими этим краем крестоносцами зеленеющие в долине сады и виноградники — только они и оживляли пустынный пейзаж. Вернутся ли крестоносцы сюда еще когда-нибудь? Приедет ли кто-то за самой Джоанной? Что знают Ричард и Пиона о том, что стало с их родственницей? Что им сообщили? И сообщили ли?..

Порой Джоанна от этих мыслей впадала в такую отрешенность, что даже не обращала внимания на то, что делают с ней прислужницы. А те полировали ей ногти, пели свои долгие протяжные песни, расчесывали ее длинные волосы. Однажды, когда она в своей задумчивости позволила им делать все, что заблагорассудится, женщины даже подрезали ей челку над бровями, а когда показали отражение в зеркале, Джоанна рассердилась, выбила зеркало и надавала им оплеух. Даниэле даже пришлось заступиться за бедняжек.

— Я понимаю, что в вашем положении женщины особо раздражительны, мадам, но если Абу Хасан узнает, что служанки вас не устраивают, он попросту убьет их. Я ведь слышала, как кто-то говорил, что пока вы тут, ни одна из них не вернется в селение, дабы ненароком не проболтаться о красивой иноземке, какую скрывают в Монреале. И если вы недовольны… Новых служанок, конечно, подберут, но вина за смерть прежних камнем ляжет на вашу душу.

Джоанна порой наблюдала за прислужницами, задумывалась об их грустной доле. Несмотря на ее капризы и раздражительность, они считали, что им неслыханно повезло, ведь оказаться в услужении у знатной женщины доводилось не многим в этих краях. Теперь они были освобождены от постоянной изнурительной работы, находились в богатой обстановке, их хорошо кормили. И ни одна из них не проявляла желания вернуться в долину, все с готовностью приняли условие не видеться с близкими.